Средняя Азия активно изучалась российскими учёными в рамках концепции евразийства. Среди них Трубецкой Н.С., Савицкий П. Н. и др. Эта традиция была продолжена в советское время Л.Н. Гумилёв. В трудах этих мыслителей Средняя Азия выступает важным звеном евразийского пространства. Например, Трубецкой обращал внимание на то, что Россия, объединив вокруг себя помимо восточноевропейских государств страны Центральной Азии, может создать полностью само достаточную экономику и стать независимой от мирового рынка.

На современном этапе эти идеи детально разработал Александр Дугин. Средняя Азия в теории Дугина - важное геополитическое направление в борьбе с талассократией. Он выделяет ряд плюсов от укрепления России в регионе: интеграция в континентальный блок Индии, стратегическая поддержка Ирака против Турции, прямой коридор на Ближний Восток. Под понятием Средняя Азия Дугин понимает гораздо более обширные территории, нежели принято считать обычно: 5 указанных выше республик дополняется Афганистаном, Пакистаном, Ираном и даже Индией. Одним из главных условий установления российского влияния в среднеазиатском ареале является устранения интеграционных процессов с «атлантистской» Турцией. Для этого Дугин предлагает несколько шагов, который в конечном итоге должны привести к построению абсолютно новой геополитической реальности. Это установление тесного сотрудничества с Ираном, затем возвращения Афганистана в круг непосредственных российских интересов. Таким образом, должен сложиться русско-исламский союз по линии Москва-Кабул-Тегеран, означающий завершение исторического синтеза между Лесом и Степь. Центральным государством в этой схеме, по мнению Дугина, должен стать Таджикистан: «часть Таджикистана Горный Бадахшан расположен совсем недалеко от Пакистана и Индии, которые сходятся почти к одной точке вместе с Китаем (Синьцзян). Несмотря на то, что эти зоны почти не проходимы, так как расположены очень высоко в горах Памира, сама Горно-Бадахшанская область имеет глубокий геополитический смысл» [3]. В этой точке переплетаются, если не все, то очень многие религиозные, этнические, национальные и политические противоречия, свойственные всему азиатскому континенту. Не менее важным элементом новой геополитической конструкции является связь всего Казахстана с русскими Южным Уралом и Западной Сибирью. Как пишет Дугин, эта связь должна служить несущей конструкцией всего среднеазиатского ареала. В последовательной и продуманной интеграции Казахстана в общий континентальный блок с Россией лежит основа всей континентальной политики [3] Итак, можно утверждать, что в геополитической концепции Дугина Средняя Азия занимает одно из главных мест и во многом является условие успешного построения Новой Империи. Среди конкурирующих с Россией геополитических концепций он выделяет три тенденции: "пантюркизм" (Турция), "ваххабизм" (Саудовская Аравия) и "фундаментализм" (Иран). При этом две первые являются, безусловно, отрицательными, а последняя должна использоваться в целях Москвы.

Из выше сказанного вытекает, что Средняя Азия – центр пересечения внешнеполитических векторов. В связи с этим, вокруг региона будут складываться конфликтные отношения различных геополитических сил.

3. Внутри региональные отношения

Определив то, что Средняя Азия является проблемной зоной международной политики, не стоит забывать и том, что и внутри региона существует ряд острых вопросов, сильно влияющих на политическую обстановку.

Один из них, это неопределённое положение Казахстана. Перед казахами стоит важный выбор – выбор той роли, которую они хотели бы играть в будущем. В этом вопросе существуют два конкурирующих мнения: либо Казахстан должен стремиться стать лидером среднеазиатского региона, а значит полностью с ним идентифицироваться, либо взять курс на политическое обособление от остальных стран, сконцентрировав политическую деятельность на самостоятельное сближение с Россией, Китам и др. В пользу первой концепции можно отнести тот факт, что Казахстан, в принципе, неотделим от остальной Средней Азии: страны являются тюркоязычными (за исключением Таджикистана), связаны производственными комплексами, сталкиваются схожими политическим вызовами. Очевидно и то, что от политики Казахстана в большой степени зависит будущее других. Но, взяв курс на получения статуса лидера Средней Азии, Казахстан невольно втягивается в конкуренцию с Узбекистаном. Если за первым – экономическая мощь, позиции на международной арене и активное развитие, то второй является крупным религиозным центром. А ведь именно ислам является идеологической основой интеграционных процессов, как между государствами региона, так и со многими мусульманским соседями. С другой стороны, роль регионального лидера не всегда признаётся нужной в Казахстане. Это обосновывается тем, что Казахстан может занимать гораздо более сильную позицию на мировой арене, если постарается стать центром формирования интегрированного евразийского пространства. На современном этапе ни Россия, ни кто-либо другой не способен самостоятельно создать такую геополитическую реальность. Поэтому Казахстан становиться центральным звеном в структуре возможной интеграции. Против развития отношений в строго южном направления говорит также тот фактор, что сильный Казахстан рискует стать тягловой лошадью всего региона, т.к. остальные страны (которые пока не могут сравниться с ним в экономической плане) будут тянуть его назад. Позиционирование Казахстана как среднеазиатского государства приводит к автоматической проекции на его международный имидж характеристик соседей по региону: автаркии Туркменистана, активности исламистов в Узбекистане, меж клановых противоречий в Таджикистане, нестабильности политической власти в Кыргызстане [4].

Неопределённая позиция Казахстана усугубляется рядом других региональных противоречий. Среди них проблема водно-энергетического баланса, в котором главные источники воды и энергоресурсов (Таджикистан и Киргизия) одновременно являются беднейшими странами региона, а главные потребители воды и ресурсов (Узбекистан и Казахстан) - его лидерами. Специалисты по водным ресурсам предсказывают рост конкуренции между водопотребителями за удовлетворение растущего спроса. Для водообразующих стран формирующих около 73% водного стока, значимость водного ресурса определяется в первую очередь необходимостью обеспечения собственной энергетической безопасности, при этом водные ресурсы на территории этих стран практически не используются. Кыргызстан формирует 63,7 км3 вод, из них 85% поставляется в соседние государства. На территории Таджикистана образуется 64 км3 стока, однако используется всего лишь 10-11%. Страны потребители (Узбекистан, Казахстан, Туркменистан), находящиеся в зонах транзита и рассеивания водных ресурсов, производят основной отбор водных ресурсов для орошаемого земледелия [5]. Суть в различии интересов государств верхнего и нижнего течения заключается в том, что Таджикистан и Киргизстан заинтересованы в использовании стока рек в энергетическом режиме, что требует соблюдения определенной системы пропуска воды – накопления воды в летнее время и сброса ее в зимний период. Государства нижнего течения рек, попадают в зависимость от режимов использования каскада водохранилищ. В то же время Кыргызстан и Таджикистан зависимы от поставок газа странами низовья. В итоге остро стоят вопросы согласования пропусков воды, рационального использования водных ресурсов, выработки механизмов взаимовыгодных условий компенсации, а также совместных действий при возникновении чрезвычайных ситуаций.