Более того, США продолжили расистскую по своему характеру иммиграционную политику: в 1924 г. американский конгресс принял закон о высылке японских иммигрантов из США, что привело к резкому обострению отношений между двумя государствами.

Формирование американо-японского узла противоречий было несколько замедлено китайской революцией 1925–1927 гг., перед лицом которой империалисты были вынуждены забыть на время о своих разногласиях и объединиться, США принимали участие в военных экспедициях против революционных войск, вместе с другими империалистами предъявили ультиматумы китайскому правительству, финансировали и вооружали различные группировки милитаристов – одним словом, непосредственно вмешивались во внутренние дела Китая. Американские историки традиционно квалифицировали эти действия США как «ответ на подъем китайского национализма», создавшего угрозу «национальным интересам» Соединенных Штатов.

После поражения китайской революции и стабилизации позиций империалистических держав в этом регионе с новой силой вспыхнули противоречия между США и Японией.

С начала 1930-х гг. Япония резко активизировала свои экспансионистские усилия в Китае: в 1931 г. она оккупировала Манчжурию, поставив остальные державы, в том числе и США, перед свершившемся фактором. Однако и тогда США не имели достаточной силы для того, чтобы воспрепятствовать японской агрессии на Дальнем Востоке. США ограничились принятием так называемой "доктрины непризнания" от 7 января 1932 г., которая осуждала оккупацию Манчжурии, действия Японии по нарушению статус-кво на Дальнем Востоке и заявляла о непризнании происшедших территориальных изменений.

Так как «доктрина непризнания» не оказала видимого эффекта на японцев, Г. Гувер приказал американскому военному флоту приблизиться к Шанхаю и в случае необходимости обеспечить защиту американских граждан. Американские историки отмечают, что поведение Г. Гувера, в отличие от других президентов, было более уверенным и он позволял себе даже пойти на риск конфронтации с Японией, включая и демонстрацию военной мощи, по той причине, что к тому времени усилились позиции исполнительной власти в системе государственных органов США. Президент теперь имел возможность иногда действовать в области внешней политики без оглядки на конгресс. Вместе с тем в случае с манчжурским кризисом Гувер предпочитал опираться на моральные и юридические аргументы, а не на военную силу, так как последней явно не хватало, да и по внутриполитическим» соображениям на войну пойти было невозможно.

Политика рузвельтовской администрации особо не отличалась от гуверовского внешнеполитического курса на Дальнем Востоке. Более того, республиканцы помогли демократам организовать плавный переход от одной администрации к другой: бывший госсекретарь Г. Стимсон охотно консультировал «переходную команду» Ф. Рузвельта по вопросам тихоокеанской политики.

Большинство американских историков считают политику Ф. Рузвельта на Дальнем Востоке «идеалистической», по их мнению, президент слишком много полагался па существовавшую систему международных соглашений, которая не соответствовала реальной практике на Дальнем Востоке. Т. Смят даже считает Ф. Рузвельта продолжателем вильсоновской политики «14 пунктов», которую он называет «демократической формой внешней политики». По его мнению, главной целью президента было предотвращение японской экспансии, угрожавшей суверенитету и независимости народов региона, а не укрепление позиций американского империализма.

Дальнейшую политику Рузвельта на Дальнем Востоке американские историки называют «политикой умиротворения» Японии. На прямую агрессию Японии в Китае в 1937 г., что по сути дела послужило началом войны на Дальнем Востоке, Рузвельт ответил лишь введением «карантина», т.е. весьма ограниченными экономическими санкциями против Японии. В дальнейшем он перешел к оказанию военно-экономической помощи Китаю для отражения японской агрессии. Но в целом, по словам американских исследователей, Рузвельт считал возможным мирное урегулирование региональных проблем.

Таким образом, наличествует явная идеализация и искажение политических намерений и акций Ф. Рузвельта в американской историографии. Над американскими исследователями довлеет так называемый «синдром Перл-Харбора», т.е. потребность в оправдании национальной трагедии «недальновидностью» руководителей – адмиралов, политиков, наконец, самого президента – и просчетами в определении стратегических замыслов противника. Между тем Ф. Рузвельт проводил сдержанную политическую линию в отношении Японии отнюдь не потому, что недооценивал «японскую опасность». Как доказывают исследования самих американских авторов, президент отдал приказ штабу ВМС о разработке плана войны против Японии еще в декабре 1936 г., т.е. почти за год до прямой агрессии Токио в Китае. Разработка этих планов интенсивно велась и в последующие годы. Вскоре к разработке присоединилась и Великобритания: плодом совместного планирования явился план «Радуга», принятый в 1939 г. Параллельно США приступили к реализации обширной программы строительства ВМС.

Американские историки признают, что засилье «изоляционистов» внутри США, которым принято оправдывать невмешательство Вашингтона в международные конфликты, не касалось дальневосточных проблем: дебаты между «изоляционистами» и «интернационалистами» имели место лишь в отношении европейской политики, а на Дальнем Востоке президент не был связан ни конгрессом, ни политическими партиями.

Изучение роли внутриполитических факторов в формировании дальневосточной политики США в предвоенные годы вообще весьма популярно в последние годы в американской исторической науке. Исследователи постарались выяснить роль и влияние отдельных слоев американского населения, партий, звеньев власти и органов правительственного аппарата. По мнению американских авторов, предпринимательские круги США в большинстве слоев были настроены антияпонски и выступали за решительные действия на Дальнем Востоке. Вместе с тем другие лоббистские организации призывали к сдержанности. Лишь одна организация, известная как «комитет Прайса» и видимо финансировавшаяся китайским правительством, призывала к. принятию эффективных мер по пересечению японской агрессии в регионе. Пресса, по оценке профессора Э. Мая, виновна в том, что она создавала у общественности неправильное представление о Японии, публикуя редкие, отрывочные и тенденциозные материалы об этой стране и характеризуя ее как «варварское общество», агрессивное, но слабое государство.

Часть вины за поражение при Перл-Харборе американские исследователи перекладывают с президента на министерство военно-морского флота, которое, по их мнению, недостаточно позаботилось о развитии американской военной мощи на Тихом океане. Военный историк Дж. Герцог винит лично адмирала Старка за то, что он нацелил ВМС США на Атлантику и пренебрег тихоокеанским театром военных действий. Военный флот США на Тихом океане был слабее японского и не был готов к внезапному началу боевых действий.