В царской России, например, были группы конокрадов, которые насчитывали до трехсот человек. Они имели свои деревни, где перекрашивали лошадей, связь с полицией. Но это- единичные случаи, не система. Может быть, для полиции тех времен они и являли собой нечто вроде организованной преступности. Так же можно относиться и к тридцатым, сороковым, пятидесятым годам, когда действовала группировка «воров в законе». Однако в лучшем случае можно было говорить о профессиональной преступности и некоторых элементах проявления организованной, ведь не было главного-экономической базы преступников, накопления капитала путем противозаконных прибылей, не было влияния преступных шаек на государственную политику, органы власти и управления.

К тому же нельзя не учитывать, что в жестких условиях сталинского тоталитарного государства не могли появиться, а главное длительное время действовать, уголовные организации, а тем более оказывать какое-то влияние на политику. Тоталитарные режимы не терпят никаких организаций, угрожающих им.

Тем не менее распространена точка зрения, согласно которой организованная преступность в СССР была всегда. Согласиться с ней трудно, поскольку это явление имеет специфические причины и присущие ей признаки.[7]

В каждой стране, где сегодня существует организованная преступность, процесс ее появления и развития имел свои особенности, но связан он и с общими социально-экономическими условиями.

В условиях СССР развитие преступных кланов происходило под воздействием целого ряда социальных, экономических и правовых факторов. Но прежде чем они начали действовать, для них была создана прочная криминогенная база. С начала принятия нового уголовного законодательства (1996 г.) в стране осуждено двадцать четыре миллиона человек, треть из которых встала на путь рецидива. Преступность росла, опережая темпы прироста населения, создавая устойчивый и большой контингент профессиональных преступников (воры, мошенники, грабители, валютчики), живущих за счет преступной деятельности. Они не составили основу организованной преступности, а лишь стали катализаторами криминогенных процессов.

Процессы эти заключались в следующем. В середине шестидесятых годов явно обозначились сбои в экономике. Стали нормой показуха, безответственность, перестал действовать контроль за мерой труда и потребления. Следствием этого явились крупные, сверхкрупные хищения государственного имущества. Появились лица и группы, незаконно сосредоточившие в своих руках огромные суммы денег и ценностей, которые стали вкладываться ими в нелегальное производство. Так начинала укрепляться криминальная часть теневой экономики. Появившиеся мультимиллионеры окружали себя боевиками, боролись за рынки сбыта, подкупая должностных лиц, проникали в государственный аппарат.

Вовлекая в сферу преступных сделок все больший контингент служащих, они превращали отдельные отрасли народного хозяйства в свою вотчину, в постоянный и неиссякаемый источник средств существования. Это особенно проявилось в торговле, в коммунально-бытовой сфере, в хлопковой промышленности и так далее. Началось как бы стихийное и уголовно-организованное перераспределение национального дохода.

С этого периода в уголовном мире прочно утверждается новая категория преступников под названием цеховики. С целью расширения своего нелегального бизнеса и в связи с возникшей конкуренцией они по объективным законам экономики стали объединяться в сообщества и с помощью целой системы взяток, иных противоправных средств создавать надежную защиту от социального контроля. Появились преступные структуры, действующие как по вертикали, так и по горизонтали. Таким образом, организованная преступность, трансформировавшаяся из СССР в Россию, появилась в виде кланов, различного рода дельцов и махинаторов в сфере экономики. Фактически внутри государственных учреждений действовали преступные организации, занимаясь получением незаконной прибыли.

Но на этом не могло остановиться ее развитие, так как существовал достаточно мощный «класс» профессиональных преступников. Началось вторичное перераспределение государственных средств. Традиционные преступники-профессионалы и рецидивисты в этих условиях переориентировались и стали обворовывать, грабить тех, кто сам жил награбленным. Резко возросли различные виды игорного мошенничества, кражи, разбои, похищения людей, стал развиваться рэкет.

Среди профессиональных преступников появились свои некоронованные короли. Они делили территории и сферы влияния, облагали данью дельцов теневой экономики. Все это стало приводить к сращиванию дельцов с главарями преступных групп. Причем этому предшествовали специальные организационные меры. Договоры закреплялись на сходках лидеров уголовной среды, где присутствовали и представители экономической преступности. Одни обязывались выплачивать десять-пятнадцать процентов от суммы противоправного дохода, другие гарантировали им безопасность. В дальнейшем блатные стали охранять дельцов от экономики, помогать им в сбыте продукции и расправе над конкурентами.[8]

Таким образом, в отличие от организованной преступности ряда западных стран, которая развивалась на запрещенных видах услуг- проституции, азартных играх, сбыте наркотиков, наша организованная преступность сформировалась в сфере экономики. В дальнейшем интересы дельцов подпольного бизнеса стали переплетаться с интересами традиционного уголовного элемента. Поэтому в отечественной организованной преступности наиболее распространены экономическая и общеуголовная преступность. Преступные организации, представляющие функционально-иерархическую систему, стали являть собой симбиоз дельцов теневой экономики с профессиональными преступниками и продажными чиновниками государственного аппарата.

1.4 Признаки организованной преступности.

Из криминологического определения вытекают три основных признака организованной преступности.

Первый признак – наличие объединений лиц для систематического занятия преступлениями. В них отмечается выраженная иерархия, то есть, соподчиненность участников, жесткая дисциплина на основе устанавливаемых правил поведения и уголовных традиций, они характерны для преступного мира России. Власть в группе концентрируется в руках одного или нескольких лидеров, а число участников колеблется от пяти до нескольких сотен и даже тысяч человек. Это общее представление о преступном объединении организованного типа.

Вполне очевидно, что группы неравнозначны по уровню организации, структуре и преступной направленности. Это связано с социальными, экономическими, этническими и географическими факторами. Поэтому следует учитывать уровни организованной преступности, что позволяет правильнее оценивать ее состояние в том или ином регионе. Условно уровни можно разделить на примитивный, средний и высокий.

К примитивному относятся устойчивые группы, имеющие простую структуру организации: главарь- участники. Здесь каждый знает свою роль и планирование преступлений осуществляется по утвердившийся модели. Количественный состав групп колеблется от трех до десяти человек. Преимущественное занятие- кражи, грабежи, мошенничества, разбои. Коррумпированные контакты редки.