Экономическая реформа Швеции в начале 1990-х гг. позволила также провести структурную трансформацию экономики: из-за дерегулирования повысилась конкурентность на внутреннем рынке, снизилась доля традиционных отраслей и повысилась доля наукоемких производств, особенно экспортоориентированных - фармацевтики и электроники. Выросла степень концентрации совокупного промышленного потенциала: 25 крупных компаний контролируют 80%[6] совокупного промышленного производства в стране. В период 1991 -1994 гг. несоциалистическое правительство приватизировало ряд государственных компаний. Ускорился рост инновационных процессов. Шведская социально-политическая система, на первый взгляд, выглядит довольно идеальной не только в сравнении с белорусской, но и в международном сопоставлении, представляя собой этакий остров мирного разрешения всех политических и социальных конфликтов, позволяя сочетать высокую экономическую эффективность с социальным равенством, экологической защитой и промышленными инновациями. Но реальность иная: растет дефицит государственного бюджета и безработица, внушает тревогу размер внешнего долга, имеются структурные проблемы. Шведская модель в условиях интернационализации и глобализации подвергается испытаниям на прочность, и не исключена дальнейшая трансформация всех ее политических и экономических институтов. Шведские эксперты считают, что страна нуждается в серьезных институциональных реформах.

2.3. НЕМЕЦКАЯ или КОНТИНЕНТАЛЬНАЯ МОДЕЛЬ ЭКОНОМИЧЕСКОЙ РЕФОРМЫ

Приход к власти в середине 60-х большой коалиции (ХДС/ХСС и СДПГ), а затем и социал - либерального кабинета (СДПГ и Свободные демократы) фактически обусловил появление новой модели экономической политики. Новизна заключалась в расширении гос. вмешательства в хозяйственные процессы с использованием неокейнсианских инструментов. Кредитно – денежная политика дополнялась активным использованием инструментов госбюджетной и налоговой политики.

Одновременно в процесс выработки решений вовлекались союзы работодателей и профсоюзы: в рамках “согласованного действия” представители работодателей, профсоюзов и государства должны были согласовать динамику заработной платы и доходов с общеэкономическими целевыми установками.

"Согласованное действие" вносило в систему социального рыночного хозяйства кейнсианскую политику доходов, предполагавшую принятие хозяйственно-политических решений по вопросам распределения национального дохода (упрощенно говоря, заинтересованным сторонам приходилось договариваться, какая доля национального' дохода образует прибыль и другие доходы на капитал, а какая — заработную плату). Впрочем, на деле она свелась к политике заработной платы.

Для "ориентации" народного хозяйства вводилось среднесрочное (скользящее пятилетнее) финансовое (то есть бюджетное) планирование. Оно опиралось на общеэкономические проектировки, представлявшие собой прогнозы основных экономических показателей.

Новая политика получила наименование "фискальной политики стабилизации". По сути, это конъюнктурная, антициклическая политика, у которой две взаимосвязанные цели: не допускать резких конъюнктурных колебаний экономики и содействовать устойчивому экономическому росту. Был взят курс на "соразмерный" рост и достижение "общеэкономического равновесия" в экономике.

"Закон о стабильности" обязывал федеральные и земельные власти приспосабливать свою бюджетную политику к целям общеэкономического равновесия, выраженным в так называемом магическом четырехугольнике:

· стабильность цен (или – что-то же самое — стабильность ценности денег);

· высокий уровень занятости;

· внешнеэкономическое равновесие (иногда определяемое как равновесие платежного баланса);

· постоянный и сбалансированный ("соразмерный") экономический рост.

Эти цели считались равно значимыми и должны были достигаться одновременно, не в ущерб друг другу.

В основе политики стабилизации финансовыми средствами лежала кейнсианская концепция регулирования совокупного спроса, которую надо было интегрировать в систему социального рыночного хозяйства. Государство должно было осуществлять свои расходы не синхронно с частным сектором, а в противоположном направлении.

Принимаемые меры не носили временного антикризисного характера, они увязывались в единую систему, причем связующим элементом как раз и становилось среднесрочное финансовое планирование и прогнозирование. Система получила название "глобальное регулирование". Лозунгом новой политики стали слова Шиллера: "Конкуренция - насколько возможно, планирование - насколько необходимо". Однако уже в середине 70-х годов "глобальное регулирование" показало свою несостоятельность.

“Глобальное регулирование" нельзя назвать абсолютно негодным средством. Среднесрочное финансовое планирование с большим или меньшим успехом применяется до сих пор.

После 1982 г. произошел частичный возврат к исходной эрхардовской модели, но с учетом опыта неокейнсианского "глобального регулирования" 60—70-х годов, усиления экологической ориентации всей модели, отдельных монетаристских нововведений 80-х и главное - с осознанием проблемы удушающего бремени чрезмерных государственных расходов. Основным новшеством экономической политики после смены власти в 1982 г. стал поворот от стимулирования совокупного спроса к экономике предложения. С 1983 г. кабинет Коля сдерживал рост расходов, не позволяя им увеличиваться быстрее, чем растет производство. В результате медленно, но устойчиво начала снижаться доля государства в перераспределении ВВП - один из важнейших показателей вмешательства государства в экономику.

Начиная с 1997 г. немецкому правительству удается последовательно уменьшать дефицит государственного бюджета: в 1996 г. он составлял 3.4% ВВП, а уже в 1997 г. снизился до 3% (это соответствовало одному из "маастрихтских критериев", необходимых для вхождения в "зону евро"), в 1999 г. (уже после смены правительства {Коля "красно-зеленой" коалицией Шредера) - до 1.2% ВВП, а в 2000 г. бюджет вообще стал профицитным. Правда, отношение государственного долга к ВВП в 1997-1999 гг. сократилось незначительно - с 62 до 61%, но в 2000 г. уменьшилось до 59% и в ближайшие годы эта тенденция сохранится[7]. Огромный государственный долг связывал правительству руки, и оно не было способно проводить осмысленную и созидательную финансовую политику.

В 2000 г. началась реформа по кардинальному обновлению налогообложения. Реформа не удалась, т. к. высокие налоги сохранялись, и государственный долг постоянно увеличивался. Особенно заметным этот процесс стал после воссоединения Германии, причем финансирование объединения страны за счет заимствований.

Благодаря реформам Л. Эрхарда, в конце 40-х годов, в течение 10-15 лет в послевоенной Германии удалось добиться высокого уровня жизни для подавляющего большинства населения — как за счет постоянно растущей заработной платы, так и с помощью широкой сети социального обеспечения. Эта система социального государства стала показательной для многих стран.