Еще один источник бед - неадекватность советов иностранных экспертов (в основном американских, как любят подчеркивать западноевропейские критики), активно работавших с российским правительством в первые посткоммунистические годы. Именно зловредной роли этих советников приписываются такие "пороки" российской модели, как шоковая терапия и избыточное внимание к макроэкономическим проблемам, неадекватные механизмы приватизации, осуществленная после некоторых неудачных попыток в 1995 г. жесткая денежная стабилизация.

Наконец, порочность курса последнего десятилетия объясняется тем, что проводимые реформаторами (навязанные Западом, МВФ и пр.) преобразования никак не согласуются с историко-культурными, национальными и тому подобными традициями России - словом, с ее славным историческим прошлым и героическим настоящим. Знание российской и особенно советской истории превращается здесь в ключ к пониманию путей реформирования экономики, а советология оказывается главным хранителем и источником мудрости применительно к посткоммунистической стране.

«Профессорский» подход и западные советники

Все перечисленные факторы тесно взаимосвязаны - и логически, и методологически. Всем критикуемым позициям присущ весьма своеобразный, можно сказать, "профессорский" подход к пониманию механизмов реализации экономической политики. Выделим основные характерные черты подобного подхода. Первое: экономическая политика является результатом последовательного осуществления некоторого плана, разработанного в тиши кабинетов (лучше - кабинетов больших ученых, еще лучше - академиков и нобелевских лауреатов). Второе: существуют правильные и неправильные экономические теории, и от выбора теории зависит выбор правильной или неправильной экономической политики. Третье: тем самым экономическая теория оказывает непосредственное воздействие на хозяйственную практику. И, наконец, четвертое: экономические советники существуют для того, чтобы давать советы, а дело политиков - эти советы реализовывать.

Увы, этот логичный подбор аргументов страдает полным отсутствием логики. Говоря о невозможности строить экономическую политику на основе одних учебников и теорий, нам тут же предлагают другие учебники и теории. Оказывается, что проблемы и провалы реформ связаны с недооценкой работ Кейнса, Шумпетера и Хайека, а также с тем, что реформаторы не удосужились заглянуть в учебники, уделяющие повышенное внимание институциональным и информационным проблемам в отличие от "чистого" неоклассического подхода.

Гораздо важнее, что роль экономических советников никогда не состоит и не может состоять в принятии решений - это дело политиков и администраторов. Советник должен анализировать ситуацию с точки зрения теоретического и исторического (в том числе и собственного) опыта, однако он никогда не принимает и не должен принимать решения. И это справедливо: решения принимает политик или чиновник, который и несет за них ответственность (перед избирателями или начальством).

Но суть проблемы не только в распределении ответственности. Сила и слабость советника в ограниченности сферы его профессиональных знаний и интеллектуального опыта. Политик же принимает решение исходя из неизмеримо большего набора факторов, среди которых на первом месте находятся отнюдь не соображения теории и истории, а конкретный баланс социальных сил и групп интересов, необходимость решения конкретных (увы, нередко сиюминутных) политических задач. Непонимание некоторыми практикующими экономистами этой особенности доли советника всегда приводило к конфликтам и скандалам, основанным на понятной, но несправедливой обиде: «если я советник, то почему он (политик) не выполняет мои рекомендации (указания)?».

Рекомендации советников могут положительно восприниматься политиками лишь при двух обстоятельствах. Во-первых, когда советы банальны и очевидны. Скажем, необходимость обеспечения бюджетного равновесия, необходимость либерализации цен, необходимость остановки гиперинфляции. (Конечно, иногда раздаются советы не балансировать бюджет, не останавливать инфляцию и т.п., однако все это уже относится к области околонаучной экзотики.) Всякий, кто помнит абсолютную пустоту прилавков осенью 1991 г. и реальную угрозу голода в крупных городах, понимает, почему либерализация цен тогда не вызвала особых дискуссий. Во-вторых, когда рекомендации соответствуют складывающемуся балансу политических и экономических сил. «Политика - искусство возможного» - это главное правило поведения политика относится и к его возможности (даже способности) принимать те или иные советы.

Эти обстоятельства и предопределяют близость к властям тех пли иных советников в глазах общественного мнения. В конце концов в Москву на протяжении последнего десятилетия прибывало множество "консультантов", предлагавших порой диаметрально противоположные рекомендации по спасению России. (Даже упомянутый выше П. Фишер с его идеей привлечения инвестиций вместо поддержки рубля характеризуется как «независимый экономист, работающий по программе технической помощи России».)

Всякий, кто имел хотя бы какое-то отношение к разработке практическому осуществлению экономической политики, хорошо знает о причинах такого отношения к советникам. И это верно даже для стабильных демократий, на что обращал внимание и сам Дж. Стиглиц -в бытность руководителем группы экономических советников президента США. А в странах, которые только встают на путь рыночных реформ, где нет устоявшихся институтов рыночной демократии ведется напряженная борьба вокруг самых общих, фундаментальных вопросов создания новой системы, формирование экономической политики - неизмеримо более сложный процесс. Поэтому только очень благополучный и очень уверенный в своей правоте западный профессор может воспринимать политическую и социальную борьбу вокруг российских (и вообще посткоммунистических) реформ как борьбу метафор и афоризмов, все из которых почерпнуты из книг других столь же уважаемых профессоров. Сознавая элегантность применяемых метафор типа "знание того, что вы делаете" - "знание того что вы не знаете, что делаете", "преодоление пропасти одним прыжком" - "строительство моста через пропасть", "капитальный ремонт корабля в сухом доке" - "ремонт корабля в море" и т.д. , мы вряд ли можем серьезно анализировать посткоммунистическую экономику, оставаясь в плену их очарования.

Впрочем, существует один важный фактор, действительно связанный с особенностями данной страны и поддающийся количественной оценке, но который часто опускают в экономико-политических сопоставлениях. Речь идет об уровне экономического развития, выражаемом, например, среднедушевым ВВП. Мы уже обращали внимание на этот фактор применительно к возможности сравнения реформ в России и КНР. Однако значение его гораздо шире. Анализ этого вопроса выходит далеко за рамки настоящей статьи, и поэтому мы лишь отметим: многие национальные особенности, которые кажутся критическими, резко смягчаются (а то и исчезают) при сравнении тех же стран в разные исторические моменты, но при сопоставимом уровне развития.