События последнего времени, особенно косовский кризис, способствует утверждению в России такого трезвого видения современных международных отношений. Конечно, после саммита ОБСЕ в Стамбуле можно констатировать, что нашей стране не удалось отстоять свою концепцию иерархической системы коллективной безопасности. Но, может быть, наиболее важный результат состоит как раз в обратном: России наконец-то удалось отказаться от своей нереалистичной, загоняющей ее в изоляцию концепции. В любом случае, мы согласились со своими партнерами в том, что ОБСЕ будет играть «ключевую объединяющую роль» в Европе. ОБСЕ будет использоваться, «когда это целесообразно, в качестве гибкого координационного механизма для развития сотрудничества, с помощью которого различные организации могут подкреплять усилия друг друга, используя специфические преимущества каждой из них». Документально подтвержденный в Хартии и декларированный совместно с партнерами по ОБСЕ отказ России от намерения «создавать иерархию организаций или устанавливать между ними постоянное разделение труда» не в коей мере не хоронит общеевропейские процессы. Совсем напротив, именно это и открывает перспективу конструктивного общеевропейского сотрудничества на основе достигнутых принципиальных договоренностей, реализация которых, конечно же, требует дополнительных политических усилий и совместных практических шагов.

Среди них особо следует отметить три важнейших положения, на которых настаивала Россия, сумев убедить в своей правоте западных оппонентов. Во-первых, обязательство «и далее закреплять консенсус, лежащий в основе принятия решений ОБСЕ». Пересмотр этого правила, на чем первоначально настаивали некоторые западные страны, в первую очередь США, угрожал резким падением возможностей России, и без того значительно уменьшившихся, влиять на европейские дела. В этих обстоятельствах, даже если бы размывание консенсуса и привело к повышению оперативного потенциала ОБСЕ (основной аргумент в пользу отказа от единогласия), организация все в большей мере превращалась бы, очевидно, в инструмент западной, а не общеевропейской политики.

Во-вторых, было преодолено нежелание, особенно проявлявшееся Соединенными Штатами, прямо декларировать обязательство о неприменении силы. И несмотря на положения принятой в Вашингтон новой стратегической концепции НАТО, западные страны все-таки продемонстрировали способность возвратиться «назад в будущее». Признав первоочередную ответственность СБ ООН за поддержание мира и безопасности и его ключевую в этом отношении роль в регионе ОБСЕ, участники стамбульской встречи заявили: «Мы подтверждаем наши права и обязанности по уставу Организации Объединенных Наций, включая наше обязательство по вопросу о неприменении силы или угрозы силой». Следует отметить, что подтверждение этих обязательств было для России одним из условий восстановления сотрудничества с Западом в сфере безопасности, прежде всего – отношений с НАТО.

В-третьих, в какой-то мере удалось если и не ограничить неблагоприятную для России тенденцию к натоцентризму в Европе, то попытаться удержать ее наиболее опасные «выбросы», подобные действиям в Косово. Как указывается в Хартии, «в рамках ОБСЕ ни одно государство, группа государств или организация не могут быть наделены преимущественной ответственностью за поддержание мира и стабильности в регионе ОБСЕ или рассматривать какую либо часть региона ОБСЕ в качестве сферы своего влияния».

Наряду с другими эти договоренности позволили принять «Оперативный документ – Платформу безопасности, основанной на сотрудничестве». Будет ли она действительно перенесена с бумаги в практику европейских отношений – далеко не ясно. Особенно если вспомнить судьбу целого ряда предыдущих решений ОБСЕ, которые сегодня представляют главным образом архивно-исторический интерес. Но зато очевидно другое: платформа может стать практическим руководством лишь в том случае, если смогут договориться Запад и Россия, поскольку именно эта линия сотрудничества является стержневой для обеспечения общеевропейских подходов и действий. В свою очередь, может быть главное значение стамбульского саммита ОБСЕ и состоит в том, что Запад и Россия, встретившись на пике принципиальных разногласий, сумели добиться важных встречных подвижек.

Конечно, достигнутые компромиссные решения можно трактовать как довольно общие, но нельзя их считать пустыми фразами, поскольку именно это сближение открывает новую перспективу российско-западных решений в сфере безопасности. Их нынешний кризис дает возможность России, освободившись как от завышенных ожиданий прошлого, так и от излишней драматизации сегодняшних разногласий, выстроить действительно прагматичный курс на сотрудничество с Западом. Не следует обвинять Запад в стремлении реализовывать свои интересы, необходимо научиться последовательно и жестко (но не бескомпромиссно) отстаивать в рамках сотрудничества собственные приоритеты. Надо в конце концов признать, что пытаться разговаривать на равных мы можем пока только в галстуках.

2. Лед меж двух берегов: размораживание отношений между Россией и НАТО

Почти год оставались замороженными отношения России и НАТО. Это наносило все более ощутимый ущерб и той, и другой стороне, и что особенно важно – системе европейского сотрудничества в целом. Довольно отчетливые сигналы к восстановлению партнерства, звучавшие как с Запада, так и из России, как ни парадоксально, воплощались в конкретные практические шаги. Ситуация неопределенности усилила вульгарный нигилизм, поскольку складывалось впечатление, что Россия как якобы подтверждает длительный период «развода», вполне может обходиться и без партнерства с НАТО. И если это не так, и если наши политики-реалисты, зачем же продолжали «держать паузу», рискуя потерей к себе интереса? Единственно сколько-нибудь разумное объяснение – желание временно воздержаться от «больных» для россиян тем с учетом предстоявших президентских выборов. Но, как бы то ни было, время для четкого артикулирования российской позиции определенно настало, что подтвердило приглашение генерального секретаря НАТО Дж. Робертсона посетить Москву. Визит состоялся 16 февраля 2000 года.

Достигнутые в ходе встречи договоренности о «размораживании» отношений дали довольно быстрые результаты, что наглядно продемонстрировало обоюдное стремление к выходу из политического кризиса. В повестку дня Совместного Постоянного Совета (СПС) Россия – НАТО на уровне послов впервые после начала военной операции альянса в Югославии были включены вопросы, не относящиеся исключительно к проблематике международного присутствия в Косово. Вместе с тем это и последующее заседание СПС (12 апреля), несомненно, важные в политическом отношении, все же по существу подтвердили, что проблема двусторонних отношений остается пока не решенной в принципиальном плане. И состоит она в том, что, хотя, по признанию сторон, альтернативы сотрудничества нет, не существует и единого мнения, каким содержанием это сотрудничество должно быть наполнено и в каком направлении развиваться.