Продолжительное участие Турции в военных группировках чрезвычайно пагубно сказалась на общем состоянии турецкой экономики. Непосредственным следствием односторонней ориентации Турции на западные государства и, прежде всего, США была милитаризация экономики страны, что было абсолютно не оправдано в условиях мирного времени. Только прямые военные ассигнования министерства национальной обороны за период 1947 –

1957 гг. составляли цифру – свыше 7 млрд. турецких лир. Турецкая армия по своей численности (около полмиллиона) занимала третье место после американской и французской среди государств — членов НАТО[19].

Под давлением США на протяжении 1951-1954 гг. в Турции были принятые законы о поощрение иностранных (главным образом, американских) капиталовложений. Эти законы отстраняли любые ограничения в деятельности на территории Турции иностранного капитала, допуская его в разные области турецкой экономики.

Особых нападок со стороны американских монополий испытала турецкая экономическая политика, известная под названием «этатизм», которая в свое время дала возможность правительству Кемаля Ататюрка широко развернуть строительство за счет государства новых промышленный предприятий, железных дорог и т.п.

Многочисленные американские миссии экономических экспертов, которые посещали Турцию в 50-е года, в своих выводах единодушно настаивали на том, что последняя «должна перейти от этатизма к экономике, которая дает все более широкое пространство частной инициативе . более удобной для США, с тем, чтобы обеспечить лучше всего взаимопонимание и оправдать экономическую помощь». В апреле 1956 г. специальный Комитет комиссии иностранных дел Конгресса США на основании докладов американских советников в Турции «рекомендовал турецкому правительству уменьшить капиталовложения в национальную промышленность».

Общая сумма дефицита внешней торговли за 10 лет (1950—1960) составляла 3095,9 млн. турецких лир. В значительной мере это было вызвано нарушением традиционных торгово-экономических связей Турции с Советским Союзом и другими соседними странами. Невероятно возрос государственный долг Турции; на конец мая 1960 г. он составлял 12 млрд. лир. При чрезвычайной напряженности бюджета государственный долг может быть выплачен лишь в 2008 г[20].

Кроме обязательств по военным союзам, еще одно, довольно серьезное обстоятельство влияло на турецкий внешнеполитический курс, в особенности в 50-ые годы. Это – идеологическая экспансия американского империализма в Турции, которая осуществлялась довольно интенсивно, разными путями имея своей целью, прежде всего, пропагандировать «традиционную прозападную» ориентацию Турции, всячески рекламировать американский «образ жизни» и обосновывать так называемую «историческую общность» США и Турции. Только в 1956 г. на распространение американских кинофильмов и печатных изданий информационное агентство США в Турции ассигновало близко 1 млн. долларов.

В Турции все громче звучали голоса протеста в адрес США, особенно среди студенчества, возрастали антиамериканские настроения. Американский посол делал даже демарши турецкому министру внутренних дел и обращал внимание последнего на то, что возрастания антиамериканских расположений духа находит неприятное впечатление в Вашингтоне.

Эти настроения, вместе с острым экономическим и политическим кризисом вылились в широкие демонстрации и были началом конца правительства Баяра-Мендереса. «Зачем вы на нашей земле?», «Мы не хотим американских пактов!», «Мы хотим свободы» — такими лозунгами встретила демонстрация турецких студентов в Стамбуле государственного секретаря США Кристиана Гертера, который прибыл тогда в Турцию на сессию Совета НАТО[21]. Антиамериканские выступления стали одной из основных причин свержения правительства демократической партии.

27 мая 1960 г. власть в стране была взята группой офицеров, которые распустили парламент, свергли правительство и организовали Комитет национального единства (КНЕ).

Причины, вызывавшие недовольство в офицерском корпусе в середине 50-х годов, можно разделить на две группы. К первой группе следует отнести все те отрицательные стороны в деятельности правительства ДП. Озабоченность многих офицеров вызывало обострение экономических и социальных проблем страны, ухудшение положения трудящихсяи самих офицеров, особенно младшего состава.

Ко второй группе можно отнести причины специфического, военного характера. Офицеры ждали от ДП реорганизации армии, мер по преодолению статичности, застоя в продвижении по службе, омоложения командного состава. Вместо этого ДП стала относиться к армии пренебрежительно, абсолютно игнорируя ее интересы. Сюда же можно отнести реакцию офицеров на американскую военную помощь, которая в 50-е годы в связи с вступлением Турции в НАТО приобрела внушительные размеры. Повсюду в армии открывались курсы английского языка с целью подготовки офицеров к поездке в США. для обучения. Взамен допотопного вооружения армия получала уже в начале 50-х годов огромное количество американской боевой техники, транспортных средств и т. д. Обучение во всех родах войск было перестроено в соответствии с американской системой. Это было бы неплохо, но "американцам были предоставлены полномочия сверх всякой меры, турецкая армия оказалась в полном подчинении у американцев, ибо они получили монопольное право на ее снабжение и обеспечение"[22]. Турция не стояла в стороне революционных процессов в соседних арабских странах. Они отражались в сознании турецких офицеров, влияли на политизацию турецкой армии. Революции 1952 г. в Египте и 1958 г. в Ираке, несомненно, произвели сильное впечатление на турецких офицеров, хотя автор далек от намерения утверждать, что тайные группы в турецкой армии в 50-е годы аналогичны движению офицеров в Египте или Ираке. В Турции такое движение было выражено гораздо слабее, но в принципе оно имело аналогичную социальную сущность. Судя по мемуарам турецких офицеров, никто из них не говорил о "некапиталистическом пути" или "социализме"; в турецких условиях для офицеров эго было "ересью" в 50-е годы, да и в 60-70-е годы. Но влияние событий в Египте, Ираке, да и в других странах как бы витало в воздухе, само собой подразумевалось[23].

27 мая по всей стране передавались приказы и распоряжения от имени КНЕ. Люди спрашивали, что это за организация, кто входит в ее состав. Однако этого никто не знал, в том числе и сами заговорщики. Аморфность тайных групп предопределила большей элемент стихийности в формировании КНЕ. Из его членов в первые дни переворота был известен только армейский генерал Гюрсель, которого 27 мая утром М. Оздаг доставил самолетом из Измира в Анкару.

Еще на рассвете 27 мая в штаб переворота, находившийся в помещении командования военным положением в Анкаре, был доставлен генеральный секретарь МИД Селим Сарпер. Его встретили генерал М. Кызыл-оглу и С. Кючюк и спросили, есть ли в подписанном в марте 1960 г. с США двустороннем соглашении, которое предусматривало американское вооруженное вмешательство в случае возникновения для Турции угрозы "прямойили косвеннойагрессии", какие-либо секретные статьи. Сарпер ответил на этот вопрос отрицательно. Дело в том, что организаторов переворота беспокоило, не предпримут ли США, опираясь на это соглашение, какие-либо действия против них. Поэтому, хотя уже в самых первых сообщениях о перевороте по радио была подчеркнута верность Турции НАТО, СЕНТО и другим международным обязательствам, они обязали С. Сарпера принять дополнительные меры по разъяснению на Западе характера переворота и обеспечению признания нового режима. Дж. Гюрсель и другие консервативные офицеры стремились обеспечить преемственностьвнешней политики, предупредить какие-либо сюрпризы со сторонымолодых офицеров[24].