ВВЕДЕНИЕ

Тема реферата - особенности международных конфликтов в современных условиях. Эта тема на сегодняшний момент является актуальной, т.к. современные международные конфликты имеют множество новых аспектов, которые появились лишь в последнее время. Понимание сущности современных международных конфликтов может помочь в умении управлять и контролировать их.

Для написания данного реферата я использовал различную литературу, например, статью П. А. Цыганкова «Йохан Галтунг, неомарксизм и социология международных отношений». Отдельно стоит отметить статью В. Кременюка «Современный международный конфликт: проблемы управления». Большое количество полезной информации я нашел и в работе А.В. Ченцова «Международные конфликты в современном мире».

Цель данного реферата я вижу в последовательном изложении различных факторов и особенностей современных международных конфликтов, а также анализе сложившейся конфликтной обстановке в современном мире.

В период завершения «холодной войны» горизонты международного сотрудничества казались безоблачными. Главное на тот момент международное противоречие - между коммунизмом и либерализмом - уходило в прошлое, правительства и народы устали от бремени вооружений. Казалось, ничто в тот момент не оправдывало и не выглядело как оправдание войны. Если не «вечный мир», то, по крайней мере, длительный период затишья на тех участках международных отношений, где все еще оставались нерешенные конфликты, не выглядел слишком уж большой фантазией. Это позволяло несколько по иному взглянуть на перспективу развития международных отношений в XXI веке. Грозный и кровавый XX век, от которого лучшие умы века предыдущего ожидали торжества разума и доброй воли, приучил к осторожности: не зарекаться и не ожидать быстрого торжества мира и справедливости. До тех пор, пока национальные государства остаются основными структурными элементами международной системы, а сами эти государства сильно и резко отличаются друг от друга, ожидать, что наступит период межгосударственного братства, было бы преждевременно. Но вот опыт XX века, его разрушительных мировых войн в сочетании с прогрессом технологии, объединяющей все человечество в некую единую систему, мог бы предопределить длительную фазу, когда политические решения спорных проблем станут и этически приемлемыми и политически выгодными. Сопоставление решения проблемы с помощью оружия и его цены в XX веке продемонстрировало с предельной ясностью выгодность мирных политических решений и разрушительность решений военных. Большим вопросом остается, случилось ли это потому, что соотношение между средствами нападения и средствами защиты в связи с развитием оружия массового поражения решительно изменилось в пользу нападения, или же потому, что произошел какой-то серьезный сдвиг в этическом поведении человека? Само собой разумеется, на политическое мышление сильный отпечаток наложил военно-технический фактор: появилась необходимость избегать массированных ударов по «ценностям» (городам, промышленным объектам, в целом по населению) и, следовательно, сформировался первый и весьма важный взаимный интерес конфликтующих сторон. Но и этика видимо была не последней в этой эволюции: не просто жалость к невинным жертвам конфликтов обуяла политиков и широкую публику. Излишне большие жертвы в связи с ростом разрушительности вооружений становились контрпродуктивными, невыгодными. Следовательно, можно было представить дело так, будто в мышлении человечества произошел крупный этический сдвиг. Кроме того, свое слово сказала и взаимозависимость, начавшая играть все большую роль не только и не столько в отношениях между партнерами и союзниками, но и в отношениях между противниками. Так, советский продовольственный баланс не сходился без поставок продовольствия из стран Запада; энергетический баланс в странах Запада (по приемлемым ценам) не сходился без поставок энергоресурсов из СССР, а советский бюджет не мог состояться без нефтедолларов. Таким образом, целая совокупность соображений, причем и гуманитарного и прагматического характера, предопределила разделяемый главными участниками международных отношений - великими державами, ООН, региональными группировками - вывод о желательности мирного политического урегулирования конфликтов, а также управления ими.

До нынешнего времени среди специалистов-конфликтологов в России и за рубежом не сложился единый подход к базовым понятиям конфликтологии. В работах на эту тему используются, и часто в виде взаимозаменяемых, понятия «контроль над конфликтами», «урегулирование конфликтов», «предотвращение конфликтов», «ограничение конфликтов» и др. Как правило, это связано с двумя обстоятельствами: во-первых, с действительно глубоким интересом к проблеме, который проявили специалисты-международники еще во времена «холодной войны» (Т. Шеллинг, А. Раппопорт, Д. Зингер, Б. Рассет и др.), а, во вторых, с тем фактом, что огромное число имеющихся или бывших в прошлом международных конфликтов в силу разных причин не укладываются пока еще в единую схему управления. Сама идея «управления конфликтами» не столь уж древняя. В предыдущей истории Европы время от времени возникали идеи контроля над конфликтами, когда складывался какой-то определенный режим международных отношений: созданный Венским конгрессом 1815 года «европейский концерт», призванная к жизни Версальской конференцией 1919 года Лига Наций; наконец, учрежденная в 1945 году Организация Объединенных Наций. Но эти попытки ограничить конфликтность, поставить ее под контроль, как правило, наталкивались на понятие «суверенитета наций», в том числе и их право на «самооборону» (именно так именовалось право принимать решения об использовании военной силы), и, как итог, стремление управлять конфликтами, держать их под контролем, хотя бы ради избежания нежелательной эскалации, заканчивалось неудачей. Все равно конфликты весьма часто доходили до уровня разрушительных военных столкновений, неся радости и почет военным и связанным с ними группировкам, беды и несчастья всем остальным. Уже со времен войны в Корее (1950-1953) стало ясно, что региональные конфликты в условиях соревнования двух мировых систем могут с поразительной легкостью перерастать свои начальные рамки и выливаться в более обширные столкновения. Это уже тогда поставило в повестку дня великих держав, ответственных за поддержание международного мира, вопрос об управлении, хотя бы частичном, конфликтными ситуациями. Так были решены проблемы, если не управления, то хотя бы прекращения конфликтов в Корее (1953), Индокитае в 1954 года, а также в Лаосе в начале шестидесятых. Но все же в условиях «холодной войны» в сфере управления конфликтами доминировал подход, сформулированный Т. Шеллингом: «мы все, в конце концов, участники конфликта, и наш интерес состоит в том, чтобы его выиграть». Поэтому очень часто под термином «управление конфликтом» подразумевалось стремление не столько держать конфликт в каких-то приемлемых рамках, сколько встроить любой конфликт - локальный, региональный, глобальный - в определенную схему взаимодействия с противоположной стороной и использовать эту схему в качестве стратегии давления на нее то ли с помощью угрозы эскалации конфликта до неприемлемых степеней (ядерный удар), то ли за счет географического перенесения противоборства в те регионы, где у другой стороны была более высокая степень уязвимости (Карибский кризис), то ли с помощью сочетания того и другого (концепция «двух с половиной войн»). Этот подход просуществовал до того времени, когда у СССР появились надежные средства доставки ядерного оружия до американской территории и в отношениях между ядерными державами возникла ситуация взаимного гарантированного сдерживания (или, согласно другим определениям, уничтожения -ВГУ). На этом этапе концепция «управления конфликтом» претерпела очередную модификацию и стала больше ориентироваться на создание механизмов, во-первых, предотвращения несанкционированного, случайного возникновения ядерного конфликта («горячая линия» между Москвой и Вашингтоном, договоренности относительно исключения рисков технического или психологического характера), а, во-вторых, ограничения и ликвидации «дестабилизирующих» систем вооружений, которые могли бы спровоцировать какую-либо из сторон пойти на крайние меры в кризисе. Развитие этого, второго направления и породило все соглашения между СССР и США относительно ограничения и сокращения стратегических вооружений. С помощью этих мер странам удалось добиться создания прочного барьера на пути возможной эскалации конфликта от обычных, приемлемых стадий (локальная война, региональное столкновение) до крайних и неприемлемых. Но это состояние еще трудно было назвать «управлением конфликтом» в полном смысле этого слова, потому что еще оставалась сфера доядерных конфликтов, где обе стороны продолжали стремиться набирать очки либо за счет поддержки союзников, либо за счет собственных военных операций. В этих условиях отношения между сверхдержавами начинали раздваиваться на те, где соблюдались какие-то правила и действовала система «управления» (отношения в стратегической сфере), и те, где никакого управления не было (кроме разве что перехода к ядерному столкновению), а происходила лихорадочная борьба за влияние в отдельных районах мира. Временами обе сферы пересекались (Афганистан), и состояние всеобщего конфликта становилось менее управляемым. Вывод, с точки зрения поддержания международной стабильности, напрашивался сам собой: необходимо было ввести какие-то правила взаимодействия в региональных конфликтах, несмотря на сильное противодействие со стороны военных и связанных с ними кругов внутри соперничающих держав и их клиентов - вовне. Теоретический выход из этой ситуации предложил профессор Чикагского университета Р. Аксельрод. В опубликованной в 1984 году книге «Эволюция сотрудничества» он достаточно доходчиво объяснил различия между существовавшей на тот момент теорией конфликта и реальной практикой. Созданная еще в 1950-е годы Т. Шеллингом теория конфликта ориентировалась на разовое столкновение - ядерную войну. Поэтому и стратегия в конфликте по существу состояла в том, чтобы обеспечить участнику оптимальные условия для нанесения первого (обезоруживающего или смертельного) удара по противнику. Аксельрод обратил внимание на то, что идея одного, «окончательного» удара себя исчерпала с появлением ВГУ, и обе стороны в конфликте - СССР и США - от нее отказались. Наоборот, обе были в равной степени заинтересованы в избежании ядерного конфликта. Соперничество между ними сместилось на нижние, доядерные этажи и распалось на десятки более мелких конфликтов, в которых они постоянно взаимодействовали, выигрывая в одних случаях и проигрывая - в других. И в этом случае ставка на решающий удар перестала представлять собой убедительное средство давления на противника. Переходя от одного доядер-ного конфликта к другому, обе стороны примерно одинаково выигрывали и проигрывали; в одном случае могла торжествовать одна сторона (поражение США во Вьетнаме), в другом - другая (поражение СССР в Афганистане). Поэтому наиболее выгодной стратегией для обеих сторон становилась стратегия сотрудничества, при которой проигрыши обеих минимизировались (отсутствие поражения в конфликте - уже плюс), а выигрыши, наоборот, максимизировать. Р. Аксельрод объяснил то, что происходило на практике во второй половине 1980-х годов. Наученные горьким опытом поражений в локальных и региональных конфликтах, ощутившие на себе ответственность за состояние баланса стратегических вооружений, обе сверхдержавы начали постепенное сближение в области управления конфликтами. Там, где это оказалось возможным, они сотрудничали в прекращении войны (Афганистан); там, где это позволяли обстоятельства, они способствовали прекращению конфликтов (Никарагуа, Южная Африка, Иран-Ирак). В целом и обстановка, и дух сотрудничества оказались столь подходящими, что они помогали друг другу даже в осуществлении силовых акций против зачинщиков конфликтов (война в Персидском заливе в 1991 году). Таким образом, на рубеже 80-90-х гг. сложился достаточно удачный и приемлемый механизм и концепция «управления конфликтами». На верхнем, стратегическом уровне взаимоотно- шений между ведущими державами было достигнуто практически полное взаимопонимание в области избежания взаимного конфликта и поощрения его трансформации в сторону понижения военного противостояния. На нижних, доядер-ных уровнях был достигнут консенсус в области деидеологизации отношения к существующим конфликтам, их ликвидации и предотвращения. Было также достигнуто ограниченное сотрудничество в области силового контроля над конфликтом в Персидском заливе на базе укрепления международного права и действий США «по доверенности» от имени мирового сообщества. Можно было ставить задачу построения «нового мирового порядка», в котором управление конфликтами стало бы неотъемлемой частью.