Значение наследия Султан-Галиева полностью раскрылось лишь во второй половине XX века. В 60–70-е годы его идеями, особенно гибким учетом психологии и образа жизни восточного крестьянства и определением роли ислама в процессе революционного обновления общества, увлекались Гамаль Абдель Насер в Египте, Ахмед Бен Белла в Алжире, Муаммар Каддафи в Ливии и Али Шариати в Иране19. В 80-90-е годы работы Султан-Галиева получили широкое признание (в Казани создан общественный фонд его имени, печатаются его политические и литературные произведения). О нем пишут крупнейшие востоковеды Англии, Франции, США, Японии. Возможно, реализация его идей способствовала бы уже в первые десятилетия XX века концентрации революционной энергии народов ислама на созидательных задачах, сотрудничестве в поисках социальной справедливости. И кто знает, может быть, мир был бы избавлен от многих бед фанатизма, экстремизма, терроризма, милитаризма и других видов насилия, которые имели или имеют сегодня место от Индонезии и Филиппин до Алжира и Боснии, не говоря уже об Афганистане и Чечне.

Однако был избран иной путь. Политика 20–30-х годов фактически ослабила, если не зачеркнула многие достижения СССР в национальной сфере.

Вместе с тем положение ислама в СССР было достаточно противоречиво. «Советизация» мусульманских регионов сопровождалась модернизацией общества, ростом экономики, сферы просвещения и социальных гарантий, расцветом национальной культуры и началом формирования гражданского самосознания мусульман, чему способствовало их сближение с другими народами СССР, особенно с русским, в том числе в правовом, социокультурном и личностном плане. Эту сторону жизни мусульман в СССР нельзя забывать. Фактически ими был образован совместно с другими народами СССР «социум общей судьбы», державшийся до 1991 г.20 К тому же в 50–80-е годы XX в., когда СССР взял курс на поддержку освободительных движений в зарубежной Азии и Африке, Москвой была проявлена «небывалая ранее терпимость по отношению к исламу»21.

Таким образом, события 1917 г., взорвав старое общество России, решающим образом изменили отношение ислама к революции. Мусульмане России оказались втянуты в политическую и социальную борьбу на бескрайних просторах рухнувшего государства, где они должны были заново определять свою позицию и отношение к ожесточенной схватке «красных» и «белых». Участие в этой схватке революционизировало мусульманское общество, ускорило его социальное и политическое развитие, стимулировало различные классы и группы мусульман к отстаиванию своих интересов методами революционного противоборства вплоть до вооруженного насилия. В чрезвычайных условиях гражданской войны быстро возникали, созревали и укреплялись политические группы, партии и общественные организации мусульман, нарождалась идеология мусульманского национализма и мусульманской революционности, базировавшаяся на усвоении огромного, многообразного и неоднозначного опыта революции и революционной борьбы всех народов России.

Борьба шла в основном между мусульманами – союзниками большевиков и мусульманами-националистами. Но и те, и другие по своим методам организации и борьбы, по психологии и целям были революционерами, ибо одинаково революционным было и помогать новой власти разрушать старое российское общество и его порядки, и бороться за самоопределение и отделение от этой новой власти. Жизнь не оставила возможности иного выбора. Любой его вариант лишь способствовал революционизированию мусульман, так как болезненно ломал их цивилизационные связи с Россией, ослабляя или разрывая их в случае отделения от нее, ставя их на совершенно иную основу в случае союза с новой Россией.

Революционный опыт мусульман России в дальнейшем, несмотря на относительную изоляцию СССР от остального мира в 20–30-е годы, распространился практически на все страны ислама либо через механизм Коминтерна, либо через эмиграцию мусульман из СССР, либо через басмачество, действовавшее в Центральной Азии, но имевшее базы и поддержку в Турции, Иране, Афганистане и Кашгарии (Синьцзяне). Этот опыт привнес в мусульманскую среду зарубежного Востока высокую степень идеологизации и политизации социальной борьбы и социальных движений, возросший уровень организованности и политической культуры, увеличение склонности к революционному насилию и массовым движениям общественного протеста, сочетающим традиционные формы сплочения (мечеть, суфийское братство) и новейшие способы объединения верующих (партии, профсоюзы, различные ассоциации). Все это явилось основой революционизирования общества в странах ислама последующих десятилетий. В сознании мусульман понятия «ислам» и «революция» окончательно соединились, перестав быть несовместимыми. Неуклонно прогрессировавшая в XX в. «политизация» ислама привела к «исламизации», в свою очередь, почти всех проявлений социального, национального и иного массового протеста мусульман.

Таким образом, нынешняя радикализация ислама, вызванная прежде всего изложенными выше экономическими, идеологическими, международными и прочими факторами, в том числе психологией отчаяния обездоленного большинства мусульман, толкающей их к экстремизму, во многом обязана и модернизации, пришедшей с Запада, в частности через Россию. Идея социальной революции, политизации общества и соответствующей организации его классов, групп и духовных направлений – своего рода подарок Запада и России миру ислама. Но соединившись с местными структурами, традициями, обычаями и психологией, этот «подарок» превратился в идеологический и политический бумеранг. Об этом стоит задуматься, вспомнив хотя бы, как и почему постепенно менялся мир ислама за минувшее столетие, в начале которого он решительно отвергал само понятие «революции» и вообще революционности на западный манер, вне рамок религии. И не пришло ли, наконец, время перейти от брани в адрес исламоэкстремизма к серьезному выявлению исторических, социальных и экономических корней политизации ислама, рождающей саму идею «исламской революции»?

исламский экстремизм революция

Список литературы

1. Аргументы и факты. 1992, № 5, с. 4;

2. Народы Азии и Африки. 1990, № 2, с. 18.

3. Вопросы истории. 1993, № 1, с. 32.

4. Низшие городские слои и социальная эволюция стран Востока. – М., 1986, с. 211–212;

5. Мухаметшин Ф.М. Взгляд на исламский фундаментализм. – M., 1998, с. 72–73.

6. Ланда Р.Г. Ислам в истории России. – M., 1995, с. 206–211.

7. Восток. 1993, № 4, с. 83–84;

8. Заки Валиди Тоган. Воспоминания. Борьба мусульман Туркестана и других восточных тюрок за национальное существование и культуру. – М., 1997, с. 256–259.

9. Султан-Галиев, Мирсаид. Статьи, выступления, документы. – Казань, 1992, с. 446–470.

10. Вопросы истории, 1999, № 8, с. 53–70.

11. Верт Н. История Советского государства. 1900–1991. – M., 1994, с. 171–172.