В первой половине минувшего столетия не приходилось говорить о массовой эмиграции курдов на Запад, и, следовательно, о существовании сколько-нибудь заметной курдской диаспоры. Она носила элитарный характер и состояла преимущественно из немногих представителей курдской аристократии и нарождавшейся интеллигенции, оппозиционно настроенных по отношению к правящим режимам стран, разделивших Курдистан. К ним относились, например, члены знатного клана Бадрханидов (Камуран, Сюрейя, Джаладет), потомки владетельных князей исторической области Бохтан (Ботан) в Юго-Восточной Анатолии, обосновавшиеся в Париже и создавшие там интеллектуально-политический центр курдской эмиграции в Западной Европе, пропагандировавший и распространявший идеи молодого курдского национализма и курдской культуры вообще. Они работали в тесном контакте со своими сородичами и сторонниками в Сирии и Ливане, находившимися под мандатным управлением Франции. Несмотря на вынужденно ограниченный характер деятельности первых поколений курдских эмигрантов на Западе и их слабую связь с самим Курдистаном, они сыграли заметную положительную роль в воспитании первоначальных кадров курдских националистов, создателей курдских культурно-политических обществ и партий.

Массовой эмиграции курдов на Запад способствовали два эпохальных события в новейшей истории:

1) окончание послевоенного восстановления Западной Европы и формирование общеевропейских интегральных социально-экономических структур, потребовавших привлечения дешевой рабочей силы из-за границы, в первую очередь из стран «третьего мира»;

2) бурный подъем курдского национально-освободительного движения на Ближнем Востоке, вызвавший повальные репрессии со стороны властей и совпавший с ускорением модернизации экономики и распадом традиционного социального уклада в странах региона, особенно болезненно протекавшим в их отсталых курдских окраинах. По этим причинам именно в Курдистане с конца 50-х – начала 60-х гг. прошлого столетия стало расти число потенциальных и реальных мигрантов, оказавшихся на родине без средств к существованию, спасавшихся от правительственного террора или стремившихся получить за рубежом качественное образование или повысить свою квалификацию.

Интенсивный рост курдской диаспоры в Западной и Центральной Европе начался с 60-х годов после заключения Турцией двусторонних соглашений с рядом стран Западной Европы. Поэтому именно турецкие курды образовали там самую многочисленную часть курдской эмиграции. Впоследствии усилилась эмиграция на Запад сирийских, иракских и иранских курдов. Особенно быстро стала расти численность курдской диаспоры с середины 70-х годов под влиянием таких событий, как временное подавление восстания иракских курдов в 1975 г., начавшаяся в том же году гражданская война в Ливане, «Исламская революция» 1978–1979 гг. в Иране и последовавшие за ней беспорядки в Восточном Курдистане, ирано-иракская война 1980–1988 гг., государственный переворот в Турции в 1980 г. и начавшееся вскоре повстанческое движение турецких курдов.

Западная диаспора курдов расселена весьма неравномерно. Точные данные о ее численности отсутствуют, имеющиеся – весьма приблизительны и к настоящему времени изрядно устарели. К тому же в некоторых странах курдов регистрируют не по истинной национальности, а по гражданству. С учетом сказанного к 1995 г. количество курдов в разных странах западного мира, натурализованных и имеющих другой юридический статус, было следующее: в ФРГ – до 500 тыс., во Франции – около 100 тыс., в Нидерландах – около 50 тыс., в Швейцарии, Англии и Швеции – свыше 15 тыс. в каждой стране, в Дании – до 15 тыс., в Бельгии – свыше 12 тыс., в Норвегии – более 3 тыс., в Греции – свыше 3 тыс., в других странах Европы – более 5 тыс. В Ливане проживают свыше 80 тыс. курдов, в Австралии – до 10 тыс., в США и Канаде – более чем по 5 тыс. К настоящему времени, учитывая заведомые погрешности в подсчетах в сторону их преуменьшения (нет сведений о многочисленных нелегалах и о других, не попавших в статистику категориях), а также естественный прирост курдского населения и продолжающуюся иммиграцию курдов в страны Запада, эти цифры следует увеличить.

Из этих данных, прежде всего, следует, что центром и основной базой курдской диаспоры на Западе стала Германия, самая развитая страна Европы. Это – знаменательный факт, который впоследствии может стать инструментом германского влияния на курдское движение. Однако прямых доказательств на этот счет пока мало. Гораздо больше оснований полагать, что сама курдская диаспора стала давать мощные импульсы для активизации курдского национального движения в различных частях Курдистана.

Именно в этом состоит главное отличие западной диаспоры курдов от восточной. Если последняя была целиком интегрирована в социально-экономические структуры стран, разделивших Курдистан, а в политическом отношении играет в них второстепенную или вообще ничтожную роль, то первая, напротив, как раз в политике проявляет себя самым активным образом. На Западе в последние десятилетия сформировался довольно благоприятный климат для активной деятельности курдских националистов самого различного толка благодаря росту влияния либерально-демократических сил, набравших вес и популярность в обществе, государственных структурах и средствах массовой информации и сочувствующих курдскому освободительному движению.

Курдские иммигранты создали благодатную социальную среду для пропагандистской и организаторской работы активистов и функционеров курдских партий и обществ, число которых особенно быстро стало расти с 60-х годов XX в. Свобода слова и другие демократические ценности современной цивилизации, существующие на Западе, но остродефицитные на Востоке, в особенности в порабощенном Курдистане, как нельзя более пошли на пользу поднимающемуся курдскому национализму, оказали на него огромное стимулирующее воздействие.

Курдская диаспора на Западе проявила активную восприимчивость к идеям национального освобождения и к участию в политической борьбе за него. Этому способствовал ее более высокий образовательный и культурный уровень вследствие длительного, а то и пожизненного отрыва от традиционного общества на исторической родине и приобщения к идейно-политическим ценностям новой для нее западной цивилизационной среды. Это относится не только к образованной элите курдской диаспоры, имеющей длительный стаж проживания в эмиграции, но и к новоприбывшим иммигрантам из Курдистана, принадлежащим к средним, а больше к низшим слоям курдского общества.

На Западе они частично влились в ряды рабочего класса, но больше были заняты в торговле и сфере обслуживания. В довольно короткий срок они овладевали языком страны пребывания, получали общее и профессиональное образование, адаптировались к местным условиям, получали гражданство, а их дети оканчивали среднюю школу, получали специальное, иногда и высшее образование, становились вполне полноценными гражданами. Уже в 50-е годы в Европе насчитывалось до 500 курдских студентов; впоследствии их количество значительно возросло.