Еще сравнительно недавно название небольшого горного плато Дарфур (125 тысяч кв. миль) на западе Судана, расположенного между озером Чад и долиной Белого Нила, могло промелькнуть незамеченным лишь только в качестве ответа в какой-нибудь очередной телевикторине. Однако сейчас над вопросом под названием «Дарфур» бьются вовсе не телезрители, желающие выиграть миллион, а далеко не худшие умы из Африканского союза, ООН и других известных и не очень международных и региональных организаций, и цена ответа измеряется уже не в рублях или долларах, а в самых дорогих, более того, даже бесценных для современной цивилизации единицах – человеческих жизнях. По последним данным, число погибших от вооруженных столкновений между различными силами (повстанческие отряды, ополчения арабских племен, правительственные силы) в Дарфуре в период с февраля 2003 г. по август 2005 г. колеблется от 180 до 300 тыс. человек, число беженцев приблизительно оценивается в 2,4 млн. человек. И это несмотря на все усилия международных организаций и собственно суданского правительства, более всех других заинтересованного в как можно скорейшем «тушении» данной «горячей точки». Так в чем же дело? Почему возник и продолжает развиваться этот кровопролитный конфликт?

Дать исчерпывающие ответы на эти вопросы крайне сложно. Слишком много диаметрально противоположных интересов и устремлений переплелось в этом клубке, название которому Дарфур. Причины дарфурского конфликта уходят своими корнями глубоко в историю Судана.

В 1504 г. в центральном Судане возник Сеннарский султанат, владения которого простирались на большую часть территории современного Судана. По своему устройству султанат представлял собой объединение княжеств под эгидой и властью султана Сеннара. Одним из этих княжеств как раз и был Дарфур (в переводе с арабского «дом фур», фур или фор – негроидный народ, населявший княжество).

В ХVI – XVIII веках Дарфур достигает пика своего политического и экономического могущества. Однако с течением времени княжество утратило свое могущество и в 1898 г. его последний султан Али Динар был вынужден признать власть генерал-губернатора Судана Герберта Китченера. Правда, при этом Али Динар стал вынашивать план выступления против англичан, господствовавших в Судане, с целью вернуть независимость Дарфуру. Для этого он активно поддерживал контакты с сенуситами Ливии, от которых получал оружие. В ноябре 1915 г. Али Динар поднял дарфурцев на национально-освободительную борьбу. Но силы были неравны: против отрядов племенного ополчения, имевших слабое и устаревшее вооружение, были брошены регулярные англо-египетские воинские части, располагавшие самым современным оружием, включая авиацию. Потерпев поражение в открытом бою, отряды Али Динара перешли к партизанской войне, укрываясь от ударов англичан в горах. Эта война закончилась с гибелью в ноябре 1916 г. Али Динара. С этого момента бывшее княжество окончательно превращается в одну из провинций англо-египетского кондоминиума в Судане.

Включение Дарфура в состав кондоминиума вовсе не означало, что англо-египетские власти проявят большое внимание к нуждам населения провинции и окажут им помощь. К началу 30-х годов ХХ века в Дарфуре крайне обострилась многовековая проблема нехватки пахотных земель и водных источников. Дело в том, что площадь плодородных земель плато Дарфур ежегодно сокращается из-за наступления песков Сахары. В тот же период к этому естественному природному катаклизму добавился и фактор социальной напряженности и вбез того непростых отношениях между представителями традиционного уклада (арабскими пастухами-скотоводами, африканскими земледельцами) и современного (фермеры). Опираясь на поощрения и стимулирование со стороны властей, фермеры стали с конца 1910-х годов активно вмешиваться в уже устоявшийся и выверенный веками баланс интересов между арабами-скотоводами и африканцами-земледельцами.

Это не могло не взорвать накаленную до предела ситуацию с пастбищами и водой в Дарфуре. В 1932 г. начались вооруженные стычки племен пастухов-скотоводов (арабов) и земледельцев (африканцев) с фермерами и поддерживающими их правительственными войсками.

Однако в дальнейшем события, происходящие в Дарфуре, будут оттеснены на второй план ситуацией на юге Судана. Там в конце июля – августе 1955 г. прокатилась волна беспорядков, вызванная политикой «суданизации» южных провинций (то есть замены английских служащих на суданских в местном административном аппарате). «Суданизация» привела к тому, что большинство должностей в южносуданской администрации заняли выходцы с севера. Кульминацией беспорядков на Юге стал мятеж, поднятый 18 августа 1955 г. против официального Хартума южносуданскими солдатами Экваториального корпуса в городе Торит. Для подавления этого бунта на Юг с помощью британских ВВС были переброшены правительственные войска.

С этого момента первое место в общественном сознании населения Судана занимает проблема Юга, ставшая на долгие десятилетия «кладбищем суданских правительств».

Вновь о Дарфуре заговорят лишь в мае 1989 г., когда в результате столкновений между арабскими племенными объединениями и союзами племен фуров в этом районе погибло около 1500 человек. Имелись данные о том, что до 20 тысяч вооруженных бойцов с обеих сторон готовились к военным действиям в районе города Заланджи.

Эти события наглядно продемонстрировали, что за прошедшие более чем полвека официальный Хартум так и не смог добиться какого-либо прогресса в деле урегулирования конфликтной ситуации в Дарфуре. Впрочем, это и неудивительно: суданским правительствам, озабоченным гражданской войной на Юге, было вовсе не до проблем в западном регионе страны.

Политика властей по разрешению проблемы оптимального соотношения интересов двух антагонистических укладов Дарфура: традиционного (арабские пастухи-скотоводы, африканские земледельцы) и современного (фермеры), за прошедшие годы лишь усугубила и без того непростую ситуацию в этом регионе. Выработать и реализовать на практике шаги к компромиссу между двумя этими укладами очень сложно: нужны огромные инвестиции в ирригацию, гуманитарная помощь, создание альтернативных рабочих мест в промышленности и постепенный отход от натурального хозяйства.

В отсутствие такого компромисса время работает против правительства Судана: численность населения Дарфура растет довольно быстрыми темпами, так, если в 1993 г. там проживало свыше 4,7 млн. чел., то к 2004 г. их было уже около 7 млн. человек. Пастбищ с пашнями за это время больше не стало, правда мощность насосных станций возросла с 1,2 млн. м³ перекачиваемой воды в 1989 г. до 3,1 млн. м³ в 2003 г. Одновременно с ростом населения увеличивалась и его дифференциация по отдельным племенам и этническим группам, которых в Дарфуре насчитывается около 80. Единственное, что их продолжает до сих пор объединять, так это одна религия – ислам и один язык межэтнического общения – арабский. Все остальное их только разъединяет – около 50–60% дарфурцев причисляют себя к различным арабским племенам, несмотря на черный цвет кожи и зачастую негроидные черты внешности.