Те средства контроля, координации, управления, которые веками создавались на национальном уровне, явно утрачивают эффективность в глобализирующемся мире. Для того чтобы совладать со стихией общественных процессов, их надо дополнить, надстроить какими-то наднациональными системами регулирования.

Тем не менее, пока преждевременно списывать со счетов национальные государства как основных субъектов мировой политики. Утратив былую монополию в сфере международных отношений, они остаются ключевыми игроками на этом поле. Именно межгосударственные отношения создают кристаллическую решетку всей усложнившейся системы мировых связей.

Новый миропорядок отличает от его предшественников ряд сущностных черт. Не претендуя на полноту охвата, отметим следующие[8]:

расширение и усложнение понятия «национальная мощь»;

раздвоение правовых основ;

бесперспективность изоляционизма;

постепенный отход от игр с нулевой суммой;

более жесткое выстраивание (групп) государств по ранжиру и в определенных системах взаимоотношений;

стимулирование интеграционных процессов разного типа и степени интенсивности;

ликвидация «китайской стены» между внешней и внутренней политикой.

1.2 Экономическая глобализация и кризис мирового хозяйственного порядка

Взаимосвязанность хозяйственной деятельности в настоящее время не только проявляется намного сильнее, чем раньше, но и охватывает практически все страны мира, становясь глобальной. Разумеется, в первую очередь речь идет о переплетении экономик промышленно развитых стран, но и остальной мир с разной скоростью и интенсивностью втягивается в общемировые процессы. Бурное развитие компьютерной техники и электронных телекоммуникаций, появление высокоскоростного и более экономичного транспорта резко приблизили друг к другу все континенты и государства, создали необходимые предпосылки для стремительного нарастания трансграничных обменов. Переливающиеся из страны в страну потоки товаров и услуг, капиталов и людей, глобальные системы коммуникаций и информации, деятельность международных экономических и финансовых организаций и корпораций образуют ткань глобальной экономики, в которую в большей или меньшей степени вплетаются все без исключения национальные экономики. Любые разрывы в этой ткани грозят бедами.[9]

Один из признаков наступления эры экономического глобализма заключается в беспрецедентной транснационализации производства, торговой и банковской деятельности. Под этим термином понимается обрастание национальных «родительских» компаний многочисленными дочерними фирмами и филиалами в разных уголках мира. Транснациональные корпорации (ТНК) превратились в главную движущую силу процесса экономической глобализации, а такие ее субъекты, как национальные государства, оказались во многих отношениях потесненными. Лавинообразный рост ТНК в последнее время объясняется многими причинами, среди которых на первом месте, пожалуй, находится конкуренция, заставляющая снижать издержки, увеличивая масштабы производства и вводя новейшие технологии, искать новые рынки, дешевую рабочую силу, размещать производство там, где ниже налогообложение, и т. д. Ужесточение конкурентной борьбы, стремление удешевить разработку и использование новейших технологий побуждает крупнейшие ТНК идти на те или иные формы слияния, что становится все более характерной тенденцией, особенно в авиакосмической и автомобильной промышленности. Бесспорно, что появление новых индустриальных государств и индустриализация развивающегося мира во многом объясняются деятельностью ТНК, которые способствовали размещению у них современных производств, в первую очередь невысокой или средней технологической сложности. В 2003 г. насчитывалось 63 тыс. транснациональных корпораций с 690 тыс. иностранных филиалов.[10] ТНК, таким образом, превратились в главный элемент той соединительной ткани, которая образует глобальную экономику. На них приходится свыше 50% мирового производства, более 60% мировой торговли и около 80% рынка технологий.

Основным инструментом экспансии ТНК служат прямые иностранные инвестиции, позволяющие создавать в других странах филиалы как путем строительства новых предприятий, так и взятия под контроль и реконструкции существующих. Экспорт капиталов в виде прямых инвестиций растет вдвое-втрое быстрее, чем мировая торговля. Промышленно развитые страны экспортируют капитал, прежде всего друг другу, все более и более интегрируя тем самым свои национальные экономики. В мировом объеме прямых зарубежных инвестиций на долю промышленно развитых стран приходится более 70%, а на долю развивающихся государств — менее 30%. Это говорит о том, что интенсивность экономической глобализации в различных частях мира неодинакова и прямо связана с уровнями экономического развития стран. В пределах стран т. н. «золотого миллиарда» она приводит к особо заметным результатам. Например, выявилась тенденция к развитию внутриотраслевой торговли. В результате рост международного обмена становится менее восприимчивым к конфликтам, чем в эру господства межотраслевого обмена, когда экспортная экспансия определенных товаров из одних стран могла привести к свертыванию соответствующих отраслей в других.[11]

В последнее время типичной тенденцией становится слияние крупных компаний преимущественно однородного профиля, а также приобретение транснациональными корпорациями в свою полную или частичную собственность уже существующих иностранных предприятий. Если в 1987 г. промышленно развитые страны 38% прямых иностранных инвестиций направляли на создание новых мощностей, то в 1999 г. практически все их прямые инвестиции были связаны с приобретением компаний[12]. В этом отношении лидируют такие отрасли, как автомобилестроение, фармацевтика, пищевая и табачная промышленность. Побудительным мотивом служит снижение издержек за счет увеличения серийности производства, технологической кооперации и объединения исследовательских потенциалов, лучшей загрузки мощностей, а также обретение большего веса на рынке.

Роль ТНК отнюдь не столь однозначна, ибо они обостряют противоречия между национальной и глобальной экономикой. Экспансия ТНК была бы попросту невозможна без революционных достижений современного технического прогресса, либерализации и открытости национальных рынков. С одной стороны, им нужны рыночные свободы, а с другой — возрастающая доля мировой торговли, осуществляемой в порядке внутрифирменного оборота, фактически исключается из сферы рыночного обмена и прямой конкуренции. Кроме того, укрупнение и концентрация хозяйственной деятельности в рамках ТНК облегчает сговоры между конкурентами, возникновение олигополии и монополий путем слияний и поглощений. В результате выход новых производителей на мировые товарные рынки сталкивается с серьезными преградами, а конкуренция сводится, главным образом, к соперничеству гигантов.

Глобальное измерение приобретают не только экономические связи, но и многие экономические проблемы, которые уже не поддаются решению силами отдельных стран. И это второй признак наступления эры глобализма. Ограниченность природных ресурсов, загрязнение окружающей среды, опережающий рост численности населения по сравнению с ресурсными возможностями планеты, не уменьшающийся, а порой даже увеличивающийся разрыв между бедными и богатыми странами — все это превращается ныне в общечеловеческие заботы и тревоги. Правда, не все политики готовы с этим считаться и идти на международную координацию своих действий, чтобы предотвращать возникновение опасных кризисных ситуаций и конфликтов. Пожалуй, только в области охраны окружающей среды намечается такое взаимодействие. Достигнута, например, договоренность о предельных уровнях выброса отдельными странами в атмосферу углекислого газа, с чем, в частности, связана угроза глобального потепления и изменения климата.