Дестабилизация, конфликты, социально – экономическая поляризация – такие же последствия глобализации, как и единые финансовые рынки, транснациональные потоки капитала и информации, конвергенция ценностей и стилей жизни.

Развитие процессов глобализации под контролем не мирового общественного мнения, а международного капитала несет в себе непосредственную угрозу многим странам, в том числе России. Россия привлекает к себе особое внимание американских глобалистов по той простой причине, что она, имея 3% мирового населения, обладает 13% мировой территории и 41% природных ресурсов. По оценкам американских ученых и политологов, в ближайшие 15—20 лет возникнет более 100 новых государств в результате территориального передела мира. В геостратегических планах американских глобалистов доминирует идея разрушения «больших пространств» Евразии, в том числе посредством дестабилизации российского историко-культурного региона, включающего в себя территории России, Белоруссии и Украины. Архитекторами глобализации планируется отторгнуть от России Кавказ, Поволжье, Сибирь, Дальний Восток, северо-западные регионы; от Белоруссии — «литвино-польское католическое меньшинство» ее западных районов; от Украины — Крым, Галицию, Новороссию. Одним из главных приоритетов политики западных стран становится при такой геостратегии всяческое противодействие консолидации бывших советских республик.

Таким образом, глобализация остро ставит вопрос о судьбе русской цивилизации и российского государства, поскольку России отводится в планах Запада роль источника сырья и могильника отходов стран атлантической цивилизации. При этом некоторые влиятельные политики на Западе не скрывают, что иве трети населения России окажутся излишними в процессе глобализации и должны исчезнуть.

Вместе с тем такой исследователь процессов глобализации, как У. Альтерматт, констатирует: чем больше выравниваются различные европейские страны в техническом и экономическом отношении, тем сильнее многие люди ощущают угрозу своей культурной идентичности и испытывают потребность в том, чтобы каким-либо образом отличаться друг от друга. В то время как европейцы становятся все больше похожи друг на друга при потреблении и ведении хозяйства, на уровне культуры они поднимают мятеж против глобализации.

Глобализация ведет к расслоению и увеличению степеней неравенства на планете, закрепляет за безнадежно отставшей «мировой периферией» роль ресурсного придатка постиндустриального авангарда, сводит на нет перспективы «догоняющего развития»- утверждение А.Ю.Мельвиль.

Отделяя глобализацию от иных процессов человеческого развития, можно и нужно сформулировать альтернативный принцип развития мира — мультикультурный цивилизационный прогресс, позволяющий сохранять многообразие реальности, прежде всего в культуре, образе жизни, политических и правовых институтах. Именно здесь выступает на передний план международная кооперация и межгосударственная интеграция. Интеграционные процессы на постсоветском пространстве наиболее значимы в противостоянии человечества глобализации. Собирание исторической России, прежде всего объединение в одно государство Российской Федерации и Республики Беларусь, а затем и Украины, Казахстана — вот первоочередной для нас шаг по противодействию американизации мира.

Раскол современного мира под воздействием глобализации приобретает не только социально – экономический, но и политический и культурно – цивилизационный характер. Уже один только нынешний мощный всплеск исламского фундаментализма полностью разрушает идиллический образ симбиоза глобализации и демократизации.

На какую идеологию может и должен опираться при этом процесс антиглобализма в России? Прежде всего, на сбережете социальных завоеваний периода СССР, экономическую модернизацию, гармоничное соединение социальной справедливости и национального возрождения. Парадокс современной российской жизни заключается в необходимости совместить противоположности: охранительный консерватизм с политическим кредо.

Как считал Г.А.БЕЛОВ. Процессы глобализации и модернизации имеют много точек пересечения и порождают немало сходных проблем. Это объясняется тем, что глобализация, как и модернизация, предполагает обновление социумов, а с ними — и всего мира. Однако последствия обновлений всегда неоднозначны, неоднозначна и реакция на них. Будучи для одних источником оптимизма и надежд на улучшение жизни, у других они вызывают фрустрацию и отторжение. И это вполне понятно — ведь для многих людей обновление оборачивается не только нарушением привычных условий существования, но и маргинализацией. Сказанное полностью справедливо по отношению к глобализации, углубление которой неизбежно будет сопровождаться ростом протестного потенциала и социальной напряженности.

Противоречивые последствия глобализации непосредственно отражаются и на государстве. Под влиянием развивающихся в последние годы процессов государство оказалось в тяжелом (и нарастающем) системном кризисе. В чем же он выражается?

Похоже, что с глобализацией меняется само место государства во внутринациональных и мировых процессах, что связано, прежде всего, с увеличением числа экономических, социальных и политических актеров. Наряду с партиями и ассоциациями с государством сейчас взаимодействуют экономические корпорации и масс-медиа, элиты малых народов, различного рода правозащитные и экологические организации и т.д. Растет число заявок новых актеров на мировую активность. Усиление влияния неправительственных организаций, в первую очередь транснациональных корпораций, отчетливо обнаруживает неадекватность государство-центричной модели мировой политики.

В современном консерватизме (в том числе и русском) следует отметить преодоление социально-классовой ограниченности, возрождение национального и сохранение реформаторского начал общественной жизни. Не случайно Л. А. Тихомиров определял Отечество как организованную нацию. Современно и точно звучит сегодня утверждение этого глубокого консервативного мыслителя, а ранее — одного из основателей «Народной воли» XIX в., что «мы можем быть националистами лишь постольку, поскольку проникнуты знанием и духом своего исторического бытия, знанием и духом своего народа в его прошлом и настоящем, знанием и духом своих вековых учреждений и всего, что нашей нацией вырабатывалось».

Это перекликается с принципами великого кубинского и латиноамериканского мыслителя Хосе Марти, который, подчеркивая специфичность латиноамериканской действительности, указывал на неспособность и бессилие тех, кто пытается управлять своеобразными людьми особого и взрывного характера с помощью законов, унаследованных от четырех столетий их свободного применения в Соединенных Штатах, от девятнадцати веков монархии во Франции. По образному выражению X. Марти, никаким декретом Гамильтона не остановить степного жеребца; никакой фразой Сайеса не разбавить сгустившуюся кровь индейской расы.

Русская цивилизация имела и имеет нравственный характер, базирующийся на феномене духовной всемирной отзывчивости, под которой еще со времен А. С. Пушкина и Ф. М. Достоевского подразумевается способность к глобальному душевному сопереживанию. Да и вселенское значение православия, преодолевающего рамки национальной замкнутости и изолированности, предполагает обретение им духовной силы, действующей в мире. Отсюда солидарность и стремление помочь то находящимся под турками болгарам или сербам, то испанским республиканцам, то далекий от Советского Союза революционной Кубе.