Сразу после Октябрьской революции большевистское правительство России включило южное, "мусульманское" направление в число основных приоритетов своей формирующейся внешней политики, на первых порах находившейся под сильным влиянием идеологических установок. В первые годы существования Советской России, подвергшейся интервенции и гражданской войне, ее деятельность на Востоке в основном не выходила за рамки агитационных призывов и спорадических контактов, прежде всего с деятелями освободительных движений. Агитация "эксплуатируемых масс Востока" за революцию против колониального и социального гнета и распространение среди них революционно-освободительных идей были главными целями внешнеполитической деятельности России на этом направлении. Это, в частности, ярко проявилось в обращении "Ко всем трудящимся мусульманам России и Востока" от 20 декабря 1917 г., подписанном В.И. Лениным и И.В. Сталиным, в решениях Коминтерна по колониальному вопросу.

В 1921 г. Советской России удалось заключить договоры об основах равноправных отношений с Ираном (26 февраля), о дружбе - с Афганистаном (28 февраля), о дружбе и братстве - с Турцией (16 марта), что было ее крупными дипломатическими победами.

Россия ставила цель расширить свои международные контакты на Востоке, выйдя в арабский мир, население которого после поражения Турции в первой мировой войне переживало подъем национальных чувств.

В ходе проведения Лозаннской конференции в 1922-1923 гг. российская делегация установила контакты с некоторыми арабскими представителями, в т.ч. с делегацией Хиджаза. По поручению короля Хиджаза, шерифа из хашимитской династии Хусейна его представитель Наджи аль–Асыль поставил перед народным комиссаром по иностранным делам России Г.В. Чичериным вопрос об установлении дипломатических отношений между двумя странами. В свою очередь, Чичерин по поручению НКИД изучил консульские доклады из Джидды за 1890-1914 гг. и другие материалы, на основании которых заявил, что знает о существовании в Аравии и других правителей, таких как аль–Идриси и Ибн Сауд, не только не признающих власть Хусейна, но и считающих его своим врагом. Одновременно Чичерин предложил Хусейну обменяться представителями, открыв российское консульство в Джидде.

18 декабря 1923 г. Чичерин писал секретарю ЦК РКП И.В. Сталину: "Еще в бытность мою в Лозанне Политбюро приняло решение о желательности восстановления сношений с Хиджазом для того, чтобы наше представительство, хотя бы консульское, находилось около Мекки, являющейся идейным сосредоточием мусульманского мира. Начатые тов. Боровским переговоры оборвались с его вторичным отъездом в Лозанну. Теперь тов. Иорданский говорил об этом с представителем Хиджаза в Риме, принцем Хабибом Лутфалла. Хиджазский король сильно желает установления с нами сношений. Но так как он слишком боится Англии, он не рискует называть нашего представителя полпредом и предлагает нам иметь в Хиджазе консула (так и предполагалось у нас с самого начала)". И далее: "Нам Хиджаз предлагает принять посланника. Коллегия НКИД вначале нашла это отсутствие взаимности неподходящим и указала на это тов. Иорданскому. Теперь тов. Иорданский объясняет, что к нам сильно хочет ехать в качестве посланника сам принц Хабиб Лутфалла".

Негативно отозвавшись о личных качествах этого эмира ("Я достаточно долго говорил с ним, чтобы убедиться, что он непроходимо глуп"), Чичерин подводит к мысли о принятии этой кандидатуры. "Проникновение в Мекку имеет для нас несомненно серьезнейшее значение. Если бы тов. Ибрагимов подыскал нам соответствующего полпреда-мусульманина, который будет называться консулом, но будет фактически полпредом, это чрезвычайно усилило бы наш удельный вес не в одной только Аравии".

3 апреля 1924 г. Чичерин уже пишет полпреду Советской России в Риме Константину Юреневу: "Решение о вступлении в дипломатические сношения с Хиджазом было принято авторитетнейшим учреждением еще в бытность мою в Лозанне, причем т.Воровскому поручено было оформить это с имеющим на это мандат представителем Хиджазского правительства. Так как в тот момент представитель Хиджаза не находился в Риме, выполнение этого решения задержалось. В результате кончины т. Воровского оно задержалось еще более. Это постановление было выполнено уже т. Иорданским, который сговорился с представителем Хиджаза Хабибом Лутфаллахом, что в Хиджазе СССР также, как все другие государства, будет иметь генерального консула, а Хиджаз будет иметь в Москве посланника. Вслед за тем т. Иорданский кому-то, не знаю кому, сообщил уже о назначении нами на пост генерального консула в Хиджазе т.Хакимова".

Народный комиссар по иностранным делам, называя короля Хиджаза "наиболее крупным и влиятельным из независимых арабских владетельных князей", говорит о том, что шериф является врагом Турции, но "наши отношения с Турцией отнюдь не обязывают нас избегать отношений с враждебными ей государствами", В то же время ясно, что, развивая отношения с Хиджазом, советские лидеры не хотели портить отношения и с Турцией.

Другим фактором, влияющим на характер взаимоотношений России с Хиджазом, было отношение шерифа к Англии, которое Чичерин назвал двойственным: "Он отчасти в ней нуждается и сосет ее, но пытается, где это возможно, без неприятных последствий, проводить независимую лолитику". В то же время нарком оговаривает, что вступление в сношения с королем Хусейном "вовсе не означает готовности признать его халифом". Дело в том, что проталкиваемая англичанами в расчете на то, чтобы не допустить реализации концепции пан-арабского государства, идея халифата виделась советскому руководству как враждебная интересам России и ее потенциальных союзников на Востоке. "Наше правительство не имеет отношения к церковным организациям, и игнорирует существование таких институтов, как халифат, - писал Чичерин. - Что же касается мусульманской церкви на территории СССР, она, по всей вероятности, будет стоять на точке зрения полного упразднения института халифата, и будет в этом смысле пытаться влиять на мусульман других стран. Это действительно есть для нас самое лучшее".

По инициативе Вацлава Воровского на пост генерального консула в Хиджазе был назначен бывший красный командир, "национал" из мусульманской народности Керим Хакимов, который, как писал Юреневу Чичерин, "уже привык к нашей политике, так как много лет занимал у нас посты".

В июле 1924 г. Хакимов выехал в Рим для вступления в контакт с хиджазскими представителями. Информируя Хакимова о положении в Хиджазе, Лутфалла сообщил ему, что "по соглашению арабов с англичанами, состоявшемуся в 1915 г., должно было образоваться Арабское государство, обнимающее всю Аравию, включая Сирию-Месопотамию. В конечном результате получилось Хиджазское государство, ограниченное Медино-Меккским районом. Арабы таким образом оказались обманутыми в своих надеждах.

Тем не менее, Хиджаз, по словам Лутфаллы, имеет теперь очень большое значение. Туда стекаются большие силы мусульманского политического мира: индусы, персы и турки. Хиджаз возглавляется Хусейном, являющимся, якобы, идеологом самого широкого арабского движения. Собравшиеся вокруг него представители мусульманского политического мира делятся на две группы: панисламистов и панарабистов, почему вокруг Хусейна царит чрезвычайно сильная интрига-борьба группировок. Это обстоятельство усугубляется еще политикой англичан, подкупающих разных лиц и чиновников Хусейна. Часть последних составляет старо-турецкое чиновничество. Лутфаллах, между прочим, назвал английским шпионом Мининдела Хусейна-Фуада аль-Хатыба".