С точки зрения своих геополитических характеристик Закавказье представляет немалую ценность. Это – важный коммуникационный узел, находящийся на стыке христианской и мусульманской цивилизаций. Это – стратегический перекресток, связывающий Европу и Азию, БСВ и Северную Европу. Это – топливно-энергетический центр, географически примыкающий к Каспийскому бассейну.

Между тем в наши дни Закавказье становится одним из самых опасных регионов постсоветского пространства из-за сохраняющихся здесь политических и военных конфликтов и возможности возникновения новых. Угрозы и риски безопасности Закавказья увеличиваются ввиду обостряющейся борьбы за обладание его природными ресурсами: этот обширный и неспокойный район Юга СНГ вновь, как и в начале XX века, превращается в объект многостороннего соперничества (неудивительно, что Закавказье называют «последним полем классической геополитики»). В этом соперничестве наряду с Россией, западноевропейскими государствами и такими новыми участниками, как США и Япония, непосредственно увязаны старые конкуренты России – Турция и Иран.

Их соперничество разворачивается на фоне укрепления самостоятельности новых независимых государств Закавказья: в этом сложном в национальном отношении регионе, где, кроме Армении, активно проявляют себя движения за национальное самоопределение, идет процесс формирования национальных государств, которые находятся в поиске альтернативных России внешнеполитических и внешнеэкономических ориентиров.

Идея создания на Кавказе структуры, которая смогла бы обеспечить мир и безопасность проживающим здесь народам, а также их соседям, имеет давнюю историю. Еще в 1917 г. один из лидеров грузинских меньшевиков И.Г. Церетели, рассматривавший Кавказ как единый экономический и исторический комплекс, предлагал решать проблему безопасности региона путем образования Кавказской республики («Кавказской Швейцарии»), куда все проживающие здесь народы вошли бы на правах кантонов. Концепция «мирного Кавказа» была реанимирована после распада СССР – в период обострения в регионе межэтнических и территориальных конфликтов, но в особенности под воздействием первой чеченской войны (1994-1996 гг.). Она усиленно популяризировалась тогда президентом Грузии Э. Шеварднадзе, который даже подписал в начале 1996 г. вместе с президентом Азербайджана Г. Алиевым Пакт «Мирный Кавказ». Стремясь перехватить их инициативу, Россия во время встречи 3 июня 1996 г. в Кисловодске глав государств Закавказья и руководителей регионов Северного Кавказа поддержала предложение чеченской делегации о создании на Кавказе постоянно действующего органа по безопасности и сотрудничеству и придании такому кавказскому аналогу ОБСЕ международного статуса1.

Всем этим планам, однако, не суждено было реализоваться. Более того, до сих пор все попытки нормализовать ситуацию на Кавказе путем достижения консенсуса относительно принципов мирного сосуществования в регионе носили отчетливо выраженный идеологизированный характер, да и сама идея региональной безопасности была подвержена активному воздействию основных участников геополитических баталий, развернувшихся в регионе, – России, США, стран Евросоюза, Турции и, конечно же, Ирана.

И вот в наши дни идея формирования системы региональной безопасности в Закавказье вновь находится в центре внимания политиков и многочисленных экспертов. Очевидно, что такой повышенный интерес к ней связан с возрастающей заинтересованностью мировых экономических центров в природных энергоресурсах региона, в первую очередь нефтегазовых, с проблемой обеспечения безопасности нефтепроводов и транспортных магистралей, но также и с новыми поворотами в глобальной «битве за Кавказ». С осени 1999 г. Россия разворачивает антитеррористическую операцию в Чечне, нацеленную в соответствии с новыми российскими приоритетами национальной безопасности на упрочение позиций Москвы в Кавказском регионе. В это же время в относительно стабильной Армении, являющейся, как известно, стратегическим партнером России в регионе, начинается полоса политических потрясений, не завершившихся и по сей день. Синхронно с началом чеченской операции активизируются США и их союзники: под предлогом защиты безопасности и территориальной целостности государств региона они делают все возможное, чтобы утвердиться на Кавказе и поставить в зависимость от себя местные режимы. Следует отметить, что и азербайджанская и грузинская дипломатии ведут лихорадочные поиски стратегических противовесов России в лице Турции, США и НАТО.

В чем же суть выдвинутых за последнее время предложений по созданию системы региональной безопасности на Кавказе и какое место в них отведено Ирану?

Начнем с Армении, которая, по существу, положила начало дискуссии на эту тему. Министр иностранных дел этой страны В. Осканян во время своего выступления 15 марта 1999 г. в Королевском институте мира в Лондоне предложил создать на Кавказе принципиально новую организацию, которая вписывалась бы в систему общеевропейской безопасности и включала в себя все заинтересованные стороны – закавказские государства, Россию, Турцию и Иран. Эта идея была затем развита президентом Армении Р. Кочаряном в ноябре 1999 г. на встрече с французским сопредседателем Минской группы ОБСЕ Ж.Ж. Гаярдом и на декабрьском саммите ОБСЕ в Стамбуле. По мысли Р. Кочаряна, урегулировать конфликты на Кавказе, достичь экономического сотрудничества и создать в регионе атмосферу взаимного доверия возможно при условии формирования здесь региональной – и параллельной общеевропейской – системы безопасности.

В свою очередь, азербайджанский президент Г. Алиев на той же встрече в Стамбуле предложил США, России, Турции и странам Западной Европы подписать Пакт о безопасности и сотрудничестве на Южном Кавказе. Этот документ предусматривал исключение иностранного военного присутствия в этом регионе, запрещение терроризма, сепаратизма, этнических чисток, а также создание условий для регионального экономического сотрудничества2.

К обсуждению проблем безопасности подключился и грузинский президент, который предложил создать на Кавказе «новую структуру по образцу ОБСЕ», куда, помимо России, Азербайджана, Армении и Грузии, вошли бы США, Турция и страны Евросоюза3. Как известно, Иран не является членом ОБСЕ и потому Э. Шеварднадзе не нашел ему места в планируемой структуре.

Очевидно, что при внешнем сходстве армянская и азербайджанско-грузинская инициативы содержали принципиальные различия, поскольку каждый из руководителей закавказских государств вкладывал в понятие «региональная безопасность» разный смысл. В отличие от армянских политиков, полагающих, что система региональной безопасности Закавказья не может реально функционировать без участия России, Ирана и Турции, азербайджанские и грузинские официальные лица исключили из планируемой структуры Иран (оговаривая, правда, что эта проблема может стать предметом дополнительного рассмотрения4) и включили в нее США, которые не являются региональной державой. Подоплека подобного подхода лежит на поверхности: и Азербайджан, и Грузия давно уже демонстрируют стремление дистанцироваться от России; с помощью НАТО и США они надеются восстановить территориальную целостность своих государств, решить экономические проблемы. Баку и Тбилиси рассчитывают на помощь Турции, которая, как им представляется, может содействовать вхождению закавказских государств в европейские структуры и прежде всего в НАТО.