1.3. Общие, особенные и частные методы естествознания

Различаются рассматриваемые уровни познания и по объек­там исследования. Проводя исследование на эмпирическом уровне, ученый имеет дело непосредственно с природными и социальными объектами. Теория же оперирует исключительно с идеализированными объектами (материальная точка, идеаль­ный газ, абсолютно твердое тело и пр.). Все это обусловливает и существенную разницу в применяемых методах исследования. Для эмпирического уровня обычны такие методы, как наблю­дение, описание, измерение, эксперимент и др. Теория же предпочитает пользоваться аксиоматическим методом, систем­ным, структурно-функциональным анализом, математическим моделированием и т.д.

Существуют, конечно, и методы, применяемые на всех уровнях научного познания: абстрагирование, обобщение, ана­логия, анализ и синтез и др. Но все же разница в методах, применяемых на теоретическом и эмпирическом уровнях, не случайна. [3, с.67]

Более того, именно проблема метода была исходной в процес­се осознания особенностей теоретического знания. В XVII в., в эпоху зарождения классического естествознания, Ф. Бэкон и Р. Декарт сформулировали две разнонаправленные методо­логические программы развития науки: эмпирическую (индукционистскую) и рационалистическую (дедукционистскую).

Под индукцией принято понимать такой способ рассужде­ния, при котором общий вывод делается на основе обобщения частных посылок. Проще говоря, это движение познания от частного к общему. Движение в противоположном направле­нии, от общего к частному, получило название дедукции.

Логика противостояния эмпиризма и рационализма в во­просе о ведущем методе получения нового знания в общем проста.

Эмпиризм. Действительное и хоть сколько-нибудь практич­ное знание о мире можно получить только из опыта, т.е. на ос­новании наблюдений и экспериментов. А всякое наблюдение или эксперимент — единичны. Поэтому единственно возмож­ный путь познания природы — движение от частных случаев ко все более широким обобщениям, т.е. индукция. Другой способ отыскания законов природы, когда сначала строят самые об­щие основания, а потом к ним приспосабливаются и посредст­вом их проверяют частные выводы, есть, по Ф. Бэкону, «матерь заблуждений и бедствие всех наук».

Рационализм. До сих пор самыми надежными и успешными были математические науки. А таковыми они стали истому, что применяют самые эффективные и достоверные ме­тоды дознания: интеллектуальную интуицию и дедукцию. Ин­туиция позволяет усмотреть в реальности такие простые и са­моочевидные истины, что усомниться в них невозможно. Де­дукция же обеспечивает выведение из этих простых истин бо­лее сложного знания. И если она проводится по строгим пра­вилам, то всегда будет приводить только к истине, и никогда — к заблуждениям. Индуктивные же рассуждения, конечно, тоже бывают хороши, но они не могут приводить ко всеобщим суж­дениям, в которых выражаются законы.

Эти методологические программы ныне считаются устарев­шими и неадекватными. Эмпиризм недостаточен потому, что индукция и в самом деле никогда не приведет к универсальным суждениям, поскольку в большинстве ситуаций принципиально невозможно охватить все бесконечное множество частных слу­чаев, на основе которых делаются общие выводы. И ни одна крупная современная теория не построена путем прямого ин­дуктивного обобщения. Рационализм же оказался исчерпан­ным, поскольку современная наука занялась такими областями реальности (в микро- и мегамире), в которых требуемая «само­очевидность» простых истин исчезла окончательно. Да и роль опытных методов познания оказалась здесь недооцененной. [3, с.69]

1.4. Истина – предмет познания

Теория является высшей формой организации научного знания, дающей целостное представление о существенных свя­зях и отношениях в какой-либо области реальности. Разработка теории сопровождается, как правило, введением понятий, фик­сирующих непосредственно не наблюдаемые стороны объек­тивной реальности. Поэтому проверка истинности теории не может быть непосредственно осуществлена прямым наблюде­нием и экспериментом. Такой «отрыв» теории от непосредст­венно наблюдаемой реальности породил в XX в. немало дис­куссий на тему о том, какое же знание можно и нужно при­знать научным, а какому в этом статусе отказать. Проблема за­ключалась в том, что относительная независимость теоретиче­ского знания от его эмпирического базиса, свобода построения различных теоретических конструкций невольно создают иллю­зию немыслимой легкости изобретения универсальных объяс­нительных схем и полной научной безнаказанности авторов за свои сногсшибательные идеи. Заслуженный авторитет науки зачастую используется для придания большего веса откровени­ям всякого рода пророков, целителей, исследователей «астраль­ных сущностей», следов внеземных пришельцев и т.п. Внешняя наукообразная форма и использование полунаучной термино­логии создают впечатление причастности к достижениям боль­шой науки и еще непознанным тайнам Вселенной одновре­менно.

Критические же замечания в адрес «нетрадиционных» воз­зрений отбиваются нехитрым, но надежным способом: тради­ционная наука по природе своей консервативна и склонна уст­раивать гонения на все новое и необычное — и Джордано Бру­но ведь сожгли, и Менделя не поняли и пр. Возникает вопрос: можно ли четко отграничить псевдонаучные идеи от идей соб­ственно науки?

При этом можно отметить, что сами работающие в науке ученые считают вопрос о разграничении науки и ненауки не слишком сложным. Дело в том, что они интуитивно чувствуют подлинно и псевдонаучный характер знания, так как ориенти­руются на определенные нормы и идеалы научности, некие эталоны исследовательской работы. В этих идеалах и нормах науки выражены представления о целях научной деятельности и способах их достижения. Хотя они исторически изменчивы, ко все же во все эпохи сохраняется некий инвариант таких норм, обуслоапенный единством стиля мышления, сформиро­ванного еще в Древней Греции. Его принято называть рацио­нальным. Этот стиль мышления основан по сути на двух фун­даментальных идеях:

• природной упорядоченности, т.е. признании существова­ния универсальных, закономерных и доступных разуму причинных связей;

• формального доказательства как главного средства обос­нованности знания.

В рамках рационального стиля мышления научное знание характеризуют следующие методологические критерии:

• универсальность, т.е. исключение любой конкретики — места, времени, субъекта и т.п.;

• согласованность или непротиворечивость, обеспечивае­мая дедуктивным способом развертывания системы зна­ния;

• простота; хорошей считается та теория, которая объясня­ет максимально широкий круг явлений, опираясь на ми­нимальное количество научных принципов;

• объяснительный потенциал;

• наличие предсказательной силы.

Эти общие критерии, или нормы научности, входят в эта­лон научного знания постоянно. Более же конкретные нормы, определяющие схемы исследовательской деятельности, зависят от предметных областей науки и от социально-культурного контекста рождения той или иной теории. [6, с.107]