В первую очередь обращает на себя внимание, что выступления политиков, публикации юристов, философов и историков о развитии российского федерализма зачастую страдают конъюнктурным подходом, идеализмом и необъективным противопоставлением унитарному государству. Слову "федерализм" изначально придается оценочное понятие исключительно с положительным знаком, что призвано выделить некое общественное благо, не зависящее от социального и экономического прогресса. И наоборот слову "унитаризм" придается отрицательный, а порой и зловещий смысл. Например, понятие "федерализм" ставится в один ряд с понятиями "демократия", "правовое государство", "гуманизм", а "унитаризм" ассоциируется с понятиями "тоталитарное государство", "насилие". Тем самым происходит смешивание понятий из разных смысловых рядов, игнорируется разница между политическим режимом, формой государственного устройства и характером организации управленческого аппарата.

Часто федерализм отождествляется с децентрализацией, под которой понимают демократическое развитие. Напротив, унитаризм рассматривают в смысле централизации, в которой видят авторитаризм и тоталитаризм. Вместе с тем в мире есть централизованные федерации типа латиноамериканских, которые трудно считать образцом эффективного развития государства. И есть децентрализованные унитарные государства - Франция, Испания, Италия, дающие убедительные примеры эффективного управления государством. [1]

Распространено утверждение, что федеративное государство более демократично, чем унитарное. Но мировой опыт убеждает, что здесь нет четкой взаимосвязи. Более того, такие федеративные государства, как Нигерия, Пакистан, Камерун, Коморские Острова, Объединенные Арабские Эмираты, Малайзия весьма проблематично рассматривать как демократические государства. В то же время унитарные Франция, Великобритания, Нидерланды, Дания, Швеция, Финляндия, Италия служат образцом демократического развития.

Если рассматривать опыт федеративного строительства в советской и постсоветской России, то без труда можно увидеть, как в стремлении достичь "подлинной федерации" в бывших автономиях, а ныне республиках шел "естественный" - по национальности, землячеству и родству - отбор кадров в государственные органы власти, хозяйственную и культурную сферы. Не секрет, что сегодня большая часть руководящих кадров в республиках сформирована не по профессиональным и деловым качествам, а по принципу принадлежности к "титульной" нации.

В большинстве республик приняты законы, которые нарушают избирательные права граждан, противоречат Конституции Российской Федерации и федеральному законодательству. Нередко принимаются такие правовые акты, которые грубо попирают права и свободы человека и гражданина. В сентябре 1993 года, например, Президиумом Верховного Совета Республики Башкортостан был принят указ "О дополнительных мерах по предупреждению и пресечению преступных проявлений", который противоречил Конституции Российской Федерации и федеральным законам. По этому указу по данным прокуратуры Башкирии работниками МВД республики за 1994-1996 годы было задержано на срок до 30 суток 11909 человек, из них было освобождено за неподтверждением подозрений и в связи с избранием другой меры пресечения 7016 человек, или 58,9%. В республике по существу был, развернут террор, который изломал многие тысячи судеб ни в чем не повинных людей и никто за это не понес ответственности. Внесудебные расправы широко проводились и с привлечением средств массовой информации: публичная ложь, оскорбления, бездоказательные обвинения - все это стало возможным в суверенном Башкортостане.

Широко распространена точка зрения, что федеративные государства наиболее полно удовлетворяют национально-культурные запросы своих граждан. Но опять же мировой опыт свидетельствует об обратном: унитарные Финляндия, Швеция, Франция, Испания, Италия дают примеры того, как эффективно можно решать национальные проблемы. А как их не надо решать, показывают как раз федеративные страны - Пакистан, Камерун, Нигерия и др.1

Считается, что федерализм приносит в жизнь общества атмосферу диалога, открытого обсуждения спорных вопросов и конфликтов, совместного поиска путей к компромиссу. Однако развитие российского федерализма в 1992-1997 годы демонстрирует пока противоположное. Все договоры и соглашения, начиная с Федеративного договора готовились келейно, чисто бюрократическим путем, без свободного, гласного обсуждения, являлись, по существу, сепаратными сделками.

Российские политики считают, что федерация обеспечивает разделение властей по вертикали и создает систему противовесов, которая препятствует узурпации власти и диктатуре. Однако никто и ничто, в сущности, не мешает установить в унитарном государстве процедуры разрешения конфликтов между центральными и региональными органами государственной власти в судебном порядке, которые исключают чисто административно-бюрократическое вмешательство "сверху", как, например, в унитарной Франции. Федеративное устройство Пакистана, Нигерии, ряда латиноамериканских стран в то же время не защитило их народы от авторитаризма и диктатуры федеральных властей и военных переворотов. Наоборот - унитаризм Великобритании, Швеции, Финляндии, Франции, Дании убедительно показывает силу правовых институтов.

Следовательно, главное в развитии государства - не его внутреннее устройство, а государственный режим его функционирования. Он, как известно, выражается в средствах и способах властвования, в демократическом или антидемократическом характере его воплощения в жизнь.1

Вот почему рассуждать о подлинном федеративном устройстве в недемократическом государстве, по мнению правоведа Ф. Раянова, это такая же нелепость, как и настаивать на федеративном устройстве в демократическом государстве. "Поэтому общественно-политическую мысль в перспективе все больше должна занимать сущностная сторона государства (какие интересы преобладают в деятельности государства), а не столько федеративное или унитарное его устройство", считает Ф. Раянов. По мере демократизации российского общества, развития его гражданских институтов и расширения правовых основ государства, признаки федеративного государства, согласно авторскому пониманию, все больше будут играть формальную роль. Следовательно, спор о том, что для России более "органично" - унитарное или федеративное государственное устройство, закончит только время. По существу, ключевой проблемой в формировании современного Российского государства является построение дееспособной демократически-правовой государственности, подконтрольной народной воле и гражданскому обществу. Именно в этом и заключается принципиальный смысл современного государственного становления России.1

Другими словами, федерация - не самоцель. Мировой опыт государственного строительства показывает, что федерализм любой ценой - это требование незрелого общества. Такое требование обычно выдвигается в чисто политических целях отдельными группами и людьми, стремящимися к власти любой ценой вплоть до разрушения единого государства. Для них проблема федерализма является, как правило, средством достижения личных интересов - власти и собственности. При этом истинное предназначение федерализма для этих групп людей остается неизвестным, а, следовательно, и невостребованным. Во многом, поэтому в нынешней практике формирования российского федерализма много риторики о необходимости строительства подлинной федерации, но мало понимания ее истинного смысла.