Показательны различия в градациях величин Кн для разных месторождений: на сернокислых ландшафтах меднорудных залежей 10б ≤ К н≤ 0,1 (большей частью сульфидные воды), на ландшафтах железорудных залежей 10 ≤ Кн ≤ 0,1, для ассоциаций сточных вод вблизи горнообогатительных производств 104 ≤ КИ ≤ 0,1. Следовательно, уже сам порядок градаций Кн определяет разную контрастность накопления элементов в разных ландшафтах и в известной мере уровень техногенной «нагрузки» на ландшафт (см. табл. 1, 2, 3).

Оценка уровней накопления элементов в сульфидных водах не полна без сравнения Кн с минерализацией растворов. Последняя достигает 110 г/дм3 и зависит преимущественно от SO42- а часто от содержаний Fe, He, Zn, Cи, Мn в ущерб Na, Са, Мg. Нами предложен коэффициент «удельного накопления» Км - характеристика дифференцированного накопления в зависимости от величины минерального остатка или минерализации раствора ( М, г/дм3), то есть отношения Кн к М (почти аналог известного коэффициента водной миграции; Перельман, 1947, 1975). По данным о величинах Км можно судить о накоплении элементов, дифференцированном в зависимости от минерализации вод и об интенсивности их водной миграции (табл. 4).

Таблица 4. Миграция элементов в водах горнопромышленных ландшафтов меднорудных залежей

По этому показателю максимальная «нагрузка» выявляется на ландшафты у меднорудных объектов (приотвальные и обрушенные зоны, карьеры), на участки скопления промышленных стоков. Она меньше в ландшафтах у железорудных залежей. По величинам Км отмечается и некоторая специализация рассмотренных геохимических ландшафтов.

Максимальные Км для Ga, Cs, Sr, F выявлены в водах (и ландшафтах) железорудных, Fe, Zn, Cu, Al, Sn - для рудничных вод (и ландшафтов) меднорудных месторождений, а наивысшие накопления и самая интенсивная миграция Ni, Co. Mn, V, Sc, ряда РЗ наблюдались в приотвальных, карьерных и водах зон обрушения тех же месторождений. В них же весьма отчетливы спектры Pb, Mo, Cd, Ti, Sb . Можно, следовательно, отметить формирование явной геохимической специализации антропогенных горнопромышленных ландшафтов и контрастность многих элементов в их металлоносных ассоциациях.

Последний признак и является, видимо, показателем специфики объектов, а по положению элементов в ассоциации и уровням их накопления можно судить о мощности источника загрязнения и его длительности.

Градации накопления и миграции элементов (см. табл. 1 - 4) в известной мере условны. Однако они подчеркивают несомненно дифференцированную и контрастную (в данной среде - техногенную) аномальность практически всех гидрогеохимических ассоциаций и показывают уровень этой дифференцированности и контрастности. Химические элементы в данной специфичной среде имеют высокую технофильность и низкую биофильность, и в силу этого у них наблюдается высокая деструкционная активность. Это делает их опасными для живого вещества, в частности, в горнопромышленных ландшафтах.

Не все компоненты ландшафта испытывают на себе одинаково сильное преобразующее влияние человека. В культурном ландшафте остаются практически неизмененными геологический фундамент, тип рельефа, важнейшие черты климата. Человек пока еще не в состоянии изменить основные (зональные и азональные) условия развития ландшафта. Поэтому в случае прекращения вмешательства человека ландшафт стремится вернуться к своему первоначальному состоянию, но испытавший на себе воздействие человека, он не будет вполне обратимым. Степень обратимости или необратимости зависит от характера и интенсивности воздействия.

Следствия хозяйственной деятельности человека имеют в ландшафте двоякий характер. Непосредственно они выражаются главным образом в изменении отдельных компонентов и в появлении производных модификаций элементарных геокомплексов. Прямому воздействию подвергаются растительный покров, животный мир, почвы, отчасти гидрографическая сеть. В первую очередь изменяются отдельные угодья, т. е. морфологические части ландшафта, вовлеченные в хозяйственное использование. Это приводит к усилению внутри-ландшафтной дифференциации за счет возникновения разного рода модификаций, усиливающих пестроту в ландшафте, но имеющих в значительной мере обратимый характер. В пределах одного и того же ландшафта могут присутствовать одновременно морфологически отдельные части, измененные человеком в разной степени, - от мало затронутых хозяйственной деятельностью (например, массивы болот) до коренным образом преобразованных (пашни, сады на месте осушенных болот, расчищенных лесов и т. д.), с многочисленными стадиальными переходами.

Помимо прямых результатов вмешательство человека вызывает и ряд неожиданных следствий, связанных с процессами, возникающими или усиливающимися при нарушении географических взаимосвязей. Эти следствия часто необратимы и при одностороннем вмешательстве имеют нежелательный характер. Так, уничтожение лесов и естественного травяного покрова, распашка приводят к развитию эрозии и смыва почв, к заиливанию водоемов; выпас имеет своим частым следствием развевание песков или вытеснение продуктивных растительных сообществ непродуктивными; искусственное орошение приводит к поднятию уровня грунтовых вод, заболачиванию, засолению.

Подобные процессы в большинстве случаев также ведут к усилению морфологической дифференциации ландшафта благодаря появлению «непрошенных» морфологических единиц (например, оврагов, вторичных солончаков, заболоченных фаций). Необратимое направление антропогенных процессов часто соответствует также естественному развитию ландшафта и ускоряет его (например, таяние ископаемых льдов и образование аласов в якутской тайге в результате выжигания лесов).