Храм, о котором пойдет речь, возведен в 1789 году и находится в поселке Быково Раменского района Московской области. От Москвы недалеко, но путь к нему многотруден, ибо прямого и удобного подъезда нет. Добираются сюда разве только те, кто по-настоящему ценит старое храмозодчество. Быковский же храм удивителен по своей архитектонике и загадочен в своем «происхождении».

Он двухэтажный; верхняя церковь посвящена Владимирской иконе Божией Матери, нижняя – теплая, ныне действующая – Рождеству Христову. Здание кирпичное, облицовано снаружи белым камнем. По оригинальности проектного решения и разработке архитектурных форм памятник уникален. Правда, его принято относить к так называемой «псевдоготике», или к «ложной русской готике», или «неоготике», но, разумеется, подобные определения не исчерпывают всех особенностей постройки, не имеющей прямых аналогий в российском зодчестве.

Быковская усадьба сложилась в целостный комплекс к концу XVIII века, когда имением владел Михаил Михайлович Измайлов (1719–1800). Многие годы он возглавлял Кремлевскую экспедицию дворцовых строений, короткое время занимал посты главнокомандующего и начальствующего гражданской частью в Москве и губернии. У Екатерины II Измайло был в чести, с воцарением же Павла I «за старостию и слабостию здоровья» его отправили в отставку.

Многие исследователи считают создателем Быковской усадьбы и церкви знаменитого зодчего Василия Ивановича Баженова. В 1767-1775 годах он работал над перестройкой (в итоге не осуществленной) Московского Кремля, где собирался проложить новые улицы, выходящие на обширную площадь, и воздвигнуть грандиозный дворец, в 1775-1785-х - возводил дворцовый ансамбль в Царицыно (также им не законченный). Оба проекта непосредственно «курировал» М. М. Измайлов. Отсюда и предположение: почему бы Баженову было не построить заодно и усадебный комплекс для своего начальника? Однако житейская логичность подобного предположения не подкрепляется никакими источниками. Да что там источники – с первого взгляда видно: архитектоника Владимирской церкви слишком отличается от архитектоники всех известных баженовских построек. Тем не менее, в многочисленных буклетах, путеводителях, справочниках относительно церкви в Быково без каких-либо оговорок утверждается авторство В. И. Баженова – взять хотя бы брошюру такого авторитета, как М. А. Ильин1.

От первоначального ансамбля в усадьбе уцелел лишь пейзажный парк с ротондальной беседкой и интересующий нас храм. Утверждение, что быковское имение проектировал один архитектор, тоже весьма шатко. Беседка являет собой эталон классицизма и «принадлежит к лучшим образцам парковой архитектуры конца XVIII века»2 (она наверняка составляла единое стилевое целое с усадебным домом) тогда как храм возведен в совершенно иных формах. Между тем, Баженов со второй половины 1770-х и в первой половине 1780-х вырабатывал свой собственный стиль. Его искания далеко отстояли и от академического классицизма, который он исповедовал при строительстве Кремлевского дворца, и от «готики» Быковского храма, что сразу становится очевидным при сравнении последнего с корпусами царицынского дворцового ансамбля.

Церковь отличается не только сложными тектоническими решениями, но и уникальностью планировки, в основе которой лежит овал (эллипс). В России никогда не бывало овальных в плане церквей – Быковская, пожалуй, единственная. Да и в светских постройках овальные залы до крайности редки.

Доводилось ли вам, уважаемый москвич, хоть бы раз в жизни побывать в эллиптическом пространстве? Вряд ли. Потому что здания с овальными помещениями в Москве и ее окрестностях (как, впрочем, и в других русских городах) можно пересчитать по пальцам одной руки. Ну, например, Дом-комод на Покровке, усадебные дома князя С. С. Гагарина в Никольском-Гагарино (1774-1776), архитектор И. Старов) и графа В. Г. Орлова в имении Отрада (начат в 1774, архитекторы К. Бланк, Д. Желярди, М. Быковский)…

Да, Баженов тоже не чуждался криволинейных форм. Сохранился, в частности, выполненный им проект Малого Полуциркульного дворца Екатерины II в Царицыне с эллипсоидной залой (в наши дни его наконец-то достроили), собирался он и собственный дом возвести, где была овальная гостиная. Но храмов с овальной планировкой зодчий никогда не проектировал.

Вообще творчество В. И. Баженова являет собой поразительный феномен в истории русской архитектуры: не сохранилось ни одной «числящейся» за ним постройки, которая дошла до нас в первоначальном виде и которую с полной достоверностью можно считать его созданием. Не потому ли историки архитектуры с таким упорством стремились и стремятся именно Баженову приписать все уникальные здания конца XVIII – начала XIX века?

Не избежал этой участи и Владимирский храм. Между тем в его экстерьере слишком много оригинальных особенностей. Фасад изобилует вытянутыми стрельчатыми формами - удлиненным остроконечным порталам вторят аналогичные окна, аттики и проемы башен-колоколен. Храм завершается куполом, окруженным множеством шпилями-пинаклями; точно такие же высятся и над башнями. Их многочисленность – еще одна самобытная черта здания. Что же касается В. И. Баженова, то он никогда не ставил на свои постройки столько пинаклей.

Наиболее эффектен западный фасад, фланкированный парными колокольнями и украшенный открытой балюстрадой с широкой изящно выгнутой двухмаршевой лестницей белого камня. Подобных феерических лестниц наше храмовое зодчество не знало ни тогда, ни потом. Кажется, этот церемониальный, очерченный легким парапетом всход ведет не в храм, а во дворец. Кстати, столь знаменательная лестница изначально не предусматривалась: она отсутствует на проектном листе, находящемся в Архитектурном музее, а также на эскизном чертеже в Историческом музее. Листы сильно разнятся по манере исполнения и, бесспорно, выполнены двумя разными лицами, причем явно не В. И. Баженовым, имевшим совсем иной графический почерк.

Когда-то Владимирскую церковь обильно украшала скульптура, которая никогда не являлась предметом специального изучения. Исследователи даже не упоминают о ней. Однако ее запечатлела сохранившаяся акварель архитектора А. Н. Бакарева (1804)3. Между окон по западной стене трапезной высятся четыре фигуры – их можно отождествить с четырьмя евангелистами. На фронтоне над центральным порталом помещен барельеф Спаса Смоленского, что кажется странным, ибо, по церковным канонам, над западным входом должно быть изображение, соответствующее посвящению храма (в данном случае - Владимирская икона Божией Матери). Скульптурный декор дошел до нас в незначительной своей части: уцелели лишь отдельные горельефные медальоны, но они до сих пор не атрибутированы, и кто на них изображен – мы не знаем.

Осталось упомянуть отдельно стоящую колокольню. Про нее мало что известно. Предположительно она относится к середине XIX века и сооружена по проекту И. Т. Таманского в стилевом подражании храму.