Так, 10 лет Сталин держал в запасе «дело» о смерти своей жены, а когда поползли слухи, что она покончила с собой, он дал этому «делу» ход. В результате — взяли всю семью. Только дети остались с домработницами, да дядю Федю Аллилуева «пожалели», поскольку был он не совсем адекватен после Гражданской войны.

Когда Надежда в 17 лет бежала к Сталину на Южный фронт, дядя Федя, будучи тогда 16-летним пацаном, тоже решил поучаствовать в революции. И они попали прямо к Камо (Семену Аршаковичу Тер-Петросяну), знаменитому соратнику Сталина и в некотором роде партизану. Вот что рассказала Кира Павловна. «Вы кто такие? — спросил Камо. — Большевики? Ну вот мы вас сейчас и проверим. Мы вас расстреляем». Поставили их к стенке, дали залп поверх голов. Дедушка ничего, а дядя Федор с тех пор и стал неадекватным. Странности у него были невинные: он много ел, из гостей не мог уйти часа по четыре. Когда арестовали Анну Сергеевну Аллилуеву, Евгению Александровну и Киру, дочь Сталина, Светлана, говорят, пришла к отцу: «За что ты теток моих посадил, они ж мне мать заменили?» Сталин ответил: «Будешь адвокатничать, я и тебя посажу». Но родственников, как известно, он не сажал, а уничтожал. Все Сванидзе (родственники первой жены, от которой у него был сын Яков) были расстреляны.

Аллилуевым повезло больше. Киру Павловну выслали в Шую, она там провела 6 лет. А когда в 1953 году вышла, Сталин еще был жив. Паспорт ей тогда выдали с другой фамилией — Политковская, по мужу. Через год, 2 апреля 1954-го, выпустили и мать Киры Павловны. Она несколько лет просидела в одиночке, отчего лицевые мышцы у нее атрофировались. Кира Павловна долгие часы ждала ее в приемной. Когда Евгения Александровна вышла, она с величайшим трудом произнесла: «Ну вот, он и вспомнил обо мне». «Да нет, — сказал ее сын, Сергей. — Он просто умер».

Подъезды Дома

Проект предполагал строительство 25-подъездного дома. И здесь действительно есть подъезд, обозначенный № 25, но на самом же деле в Доме 24 подъезда. И все потому, что один из них — № 11, так никогда и не был построен. Какими только мифами и легендами не обросла простая история «таинственно исчезнувшего подъезда»! Некоторые, например, предполагали, что он, возможно, служил входом в одну-единственную квартиру. Подъезд начали строить, успели сделать лестничную клетку и мраморную лестницу. А потом пришло указание: за счет подъезда № 11 расширить квартиры соседнего, 12-го подъезда, которые и без того уже были огромными. Так и осталась за дверью под номером «11» одна лишь лестница, не ведущая никуда. С парадной стороны (с внутреннего двора) входа в этот подъезд нет, и после 10-го подъезда сразу идет 12-й.

Вообще же, нумерация подъездов Дома беспорядочна. Так, за № 6 идет почему-то подъезд № 8-й, за подъездом № 7 — сразу № 13-й, за ним № 17, потом — № 20-й, а за № 19 — № 24.

Из всех подъездов Дома самыми привилегированными считались два, №1 и №12 — в первом дворе (том, что ближе к Берсеневской набережной), проектировались они для чиновничьей элиты, окна роскошных 5—6-комнатных квартир смотрели на Кремль. На нижнем этаже подъезда, в глухой комнате стояла машинка для уничтожения документов. У квартир дежурили личные охранники важных государственных персон. А проживали здесь принц и принцесса Лаоса, двоюродная сестра Иосифа Броз Тито. В 160-метровой квартире жил маршал Жуков, такой же огромной была квартира Тухачевского. Интересно, что подъезд № 12 – единственный из всех избежавший большого капремонта и почти полностью сохранившийся до нашего времени таким, каким был в первые годы существования Дома.

В подъезде № 1, помимо шикарных жилых апартаментов, располагались также: Администрация Дома, кабинет управляющего, Комендатура, а также Управление строительством Дворца Советов — именно в Доме на Берсеневской обсуждался проект «обрушения храма Христа взрывным способом». В подвальном помещении подъезда № 1 был оборудован тир. Сегодня подъезд полностью переделан, его отдали в аренду иностранным фирмам. Мрамор, зеркальные стены, диваны — нынче тут все совсем не так, как было когда-то.

Трагичная судьба постигла подъезд № 7. За 10 лет — с 1937 по 1947 год — были арестованы почти все его обитатели. Здесь, в квартире № 137 (роковой номер!), жила и семья Юрия Трифонова. Отсюда агенты НКВД увели отца и мать писателя.

В подъезде № 21, под самой крышей находилась квартира архитектора Дома — Бориса Иофана. В подъезде № 22 жил писатель Серафимович.

Во время грандиозного ремонта 1977 года в некоторых подъездах большие квартиры поделили на две, а то и на три. Многие жильцы тогда переселились в другие районы, но многие наотрез отказались покинуть Дом. Ремонт вообще организовали с целью не столько подновить здание, сколько разбить квартиры, расселить разросшиеся семьи. Это многих жильцов устраивало: взрослые дети со своими семьями могли теперь жить рядом с родителями, но при этом в разных квартирах.

Про любовь

Жил в Доме на набережной герой полярных эпопей Петр Петрович Ширшов. На ледоколе «Сибиряков» он в 1932 году прошел весь Северный морской путь, потом участвовал в «челюскинской» эпопее, но прорвался-таки сквозь полярные льды и в самые страшные годы (1937—1938-е) дрейфовал во льдах на станции «Северный полюс-1». Во время войны его супруга уехала в эвакуацию, а он в должности наркома морского флота, обязанного обеспечить вывоз бакинской нефти, остался в Доме. Петр Петрович был натурой искренней, страстной, влюбчивой. И в страшные дни всеобщего бегства и грабежа Москвы, 16—17 октября 1941 года, он встретил на Кремлевской набережной женщину. Она была не просто красива…

Бывает так, что люди подходят друг другу, как две ладони, и любовь возникает сразу. Женя Горкуша была актрисой. Снималась до войны в фильме «Пятый океан», в 1945-м — в «Неуловимом Яне». Всюду они ездили вместе — в Баку, на восстановление разрушенных портов: в Новороссийск, Одессу, Мурманск, Петропавловск, Владивосток. Когда прежняя семья Ширшова вернулась из эвакуации, Женя уже родила ему дочку. Разобрались, разошлись. Всякое случается в человеческой жизни, особенно в такое время, как война. Возможно, они были идеальной парой. Он — полярный герой и государственный деятель. Она — настоящая московская красавица. Случилось так, что на одном из приемов в 1946-м ее заметил Лаврентий Берия и сделал непристойное предложение. Она ответила пощечиной. Прилюдно. С этого момента судьба ее была решена. Через несколько месяцев к Ширшовым на дачу заехал знакомый товарищ, заместитель Берии Абакумов Виктор Семенович. Сказал, что это у вас телефон не работает, вас ведь в театр вызывают. И она, как была, в летнем платье, села в машину и исчезла навсегда.

Ширшов все понял. Но что он мог поделать? Он был готов убить тирана или уж, на худой конец, себя. Прилюдно министр морского флота разорвал портрет Сталина и заперся в своем кабинете. Где Женя, он не знал и почему-то отторгал мысль о том, что она в двух шагах от него, на Лубянке. Чтоб застрелиться, в нем было слишком много жизни. Два дня Ширшов пил. Когда сотрудники министерства поняли, что вот-вот услышат выстрел, они привели к двери наркома двухлетнюю дочь. И она докричалась, достучалась до отчаявшегося отца. В результате Героя Советского Союза все же сломали. Его даже не стали брать, когда он прилюдно обозвал Берию «фашистом». Понимали, что сам погибнет. И человек медленно таял, потеряв любовь, потеряв самую главную опору в жизни: «Пишу только для того, чтобы уйти хотя бы на несколько часов от кошмара, от которого не спасает ничто. Пишу потому, что самому себе я могу сказать, не боясь встретить иронически существующего взгляда, свое настоящее счастье я нашел осенью 41-го года .» Женя, Женечка, Женя Сколько ни зови, не дозовешься. А Женя отравилась снотворным в Магаданской ссылке. Абакумов по приказу Сталина был арестован в 1951 году и 3 года в тюрьме ждал расстрела. Сам Петр Петрович умер в год смерти Сталина. Ничья смерть заменить ему живую Женю не могла.