По смерти Грозного Москва присягнула сыну его Феодору Иоанновичу, который совершенно не походил на своего отца и на старшего брата Ивана: он был слаб телесными и душевными силами, мал ростом, бледен лицом, с которого почти никогда не сходила простодушная улыбка; ходил он тихими неровными шагами; был очень набожен и походил скорее на инока, чем на царя; нравом был чрезвычайно добродушен, приветлив и кроток.

Лицо у царя продолговатое, худощавое, изжелта-смуглое, нос длинный, загнутый, волосы темнорусые, курчавые; лоб высокий, брови тонкие, глаза большие, навыкате. Одежда царя состоит из станового кафтана, украшенного дорогими камнями, со стоячим пристяжным ожерельем. Феодор на портрете был изображен без царской короны, но с венцом святых, так как, хотя и не был причислен к лику святых, признан был таковым патриархом Иовом, который составил его житие. В рукописных святцах XVII столетия он упоминается в ряду святых, как "святый благоверный царь и великий князь Феодор Иоаннович", а в рукописных подлинниках этого времени именуется "новым всея России Чудотворцем".

Уже в ночь после смерти Грозного сторонники Феодора Иоан-новича распорядились отправить маленького его брата Димитрия с его матерью и родственниками Нагими в Углич, данный ему отцом. Скоро за тем поднялся в Москве мятеж; в народе распространили слух, будто боярин Богдан Вольский, сторонник Нагих, отравил покойного царя и хочет извести и самого феодора. Тысячные толпы бросились к Кремлю, овладели в Китай-городе пушкою и направили ее на Спасские ворота. Царь Феодор выслал к мятежникам бояр Мстиславского и Романова и приказал объявить, что Бельский будет немедленно выслан из Москвы. Мятеж прекратился.

Через шесть недель после смерти Грозного, 31 мая 1584 года, происходило царское венчание Феодора. Второе коронование, если не считать коронования князя Димитрия при Иоанне III, отличалось большею торжественностью, чем то, какое видела Москва в 1547 году, как это явствует из подробного описания этого торжества в особом чине, напечатанном в "Собрании грамот и договоров. Т. II". Царский выход из дворца в Успенский собор отличался выдающимся многолюдством и блеском. Во время шествия шурин царский Борис Годунов нес скипетр государев. В соборе устроено было высокое чертожное место. Всероссийский митрополит Дионисий возложил на царя ныне хранящийся в Благовещенском соборе животворящий крест и венец Мономаха и надел святые бармы. После венчания на царство государь слушал литургию в короне и со скипетром, - "хоругвями правления", как сказано в коронационном чине. В конце литургии митрополит совершил над государем священное миропомазание из особого сосуда или крабицы, которая принадлежала Августу II была принесена Владимиру Мономаху из Византии вместе с царскими регалиями, и причастил его святых тайн; во время этого Борис держал скипетр, а Димитрий Годунов и боярин Юрьев держали венец царский на золотом блюде. В коронационном чине приведены произнесенные царем и митрополитом речи. Из Успенского собора Феодор ходил в Архангельский, для поклонения гробницам предков, и Благовещенский собор, а потом через Красное крыльцо возвратился во дворец, где бояре и другие служилые люди целовали венчанному и миропомазанному царю руку. К обеденному столу приглашен был весь двор и Освященный Собор с митрополитом во главе. Пиры во дворце и народные гулянья по случаю коронации продолжались целую неделю и закончились военным праздником за городом.

Во время коронационных пиров посыпались милости царя: он в самом дворце наделил богатыми подарками митрополита, святителей и других лиц, и сам в свою очередь принял дары от бояр, купцов и гостей, русских и иностранных; выпустил на свободу много заключенных, освободил военнопленных; уменьшены были налоги; несколько заслуженных сановников возведены в боярский сан, а Ивану Петровичу Шуйскому пожалованы были все доходы от Пскова. Но никто не был осыпан такими милостями, как Борис Годунов: он получил не только высокий сан конюшего, но и титул ближнего великого боярина, наместника царств Казанского и Астраханского; ему даны были громадные поместья, все луга на берегу Москвы-реки, сборы с целых областей, доходы с некоторых промыслов и проч. Все же доходы его достигли 100 тысяч, и он мог на свой счет снарядить из своих крестьян стотысячную рать. Правительственное значение его было так велико, что королева Англии Елизавета называла его в грамотах своих "любительным братом" и "лордом-протектором".

Быстро Москва стала обстраиваться после разорений и невзгод во времена Грозного. Сгоревший при нем дворец в царствование Феодора, судя по отзывам иностранцев, опять был приведен в цветущее состояние. Все приемные палаты в это время были великолепно украшены стенописью, подобною той, какая была здесь в царствование Алексея Михайловича и была восстановлена при покойном императоре Александре III. В это, вероятно, время была построена и приемная Золотая палата для супруги Феодора, царицы Ирины. При Покровском соборе царь построил особый придел в честь св. Василия Блаженного, мощи которого были обретены в 1588 году; для него была устроена новая гробница, и над нею повешены его тяжелые железные вериги.

В Москве в это царствование были выстроены каменные стены вокруг Белого или Царева города, начиная от Тверских ворот, а выходившие за Белый город посады - деревянные. Они составили так называемый "Скородом". Работой в Белом городе заведовал русский зодчий Феодор Конь. Здесь в это время были следующие улицы: Арбат, Смоленская, Покровка, Дмитровка, Тверская, Никитская, Чертольская (Пречистенка), Рождественка. Работы начались в 1587 году и закончены в два года с небольшим. Стена и вал начаты от нынешнего Яузского моста, неправильною дугою, через Покровку, Мясницкую, Сретенку, Петровку, Тверскую, Никитскую, Арбат и Пречистенку, где у нынешнего храма Спасителя упирались в Москву-реку. Стена Белого города имела 28 башен и 9 ворот, сходных с воротами Китай-города. У ворот стояли воротники и запирали их на ночь. Обветшавшие стены Белого города были разобраны при императрице Елизавете Петровне, а при Екатерине II заменены бульварами. Последний остаток Белого города - башня у Арбатских ворот была разобрана в 1792 году.

Феодор Иоаннович вне стен Скородома построил имеющий важное значение Донской монастырь, вид коего со старинной гравюры мы воспроизводим дальше. Основание его связано с нападением в 1691 году на Москву крымского хана Казы-Гирея со 150-тысячным войском. С Оки были отозваны к Москве войска под начальством князя Мстиславского. Сама столица была объявлена в осадном положении; защита разных частей ее, начиная с Кремля и Китай-города, поручена была воеводам. Монастыри: Даниловский, Новоспасский, Симонов и Новодевичий снабжены были пушками и военными снарядами. Предместья Москвы наскоро были укреплены деревянными стенами с бойницами ("Скородома"). Между Калужской и Тульской дорогами, на пространстве между Даниловым монастырем и Воробьевыми горами, в двух верстах от города расположилось войско. Как средства защиты, были построены подвижной городок на колесах и походная церковь преподобного Сергия. Сюда была принесена икона Богоматери, бывшая с Димитрием Донским на Куликовом поле.