В уставной грамоте князя Святослава Ольговича 1137 г. Поволховье и юго-восточное Приладожье не значились податными по отношению к новгородской епископии и новгородскому князю. Повинности, оговоренные в грамоте, касались погостов Заонежья и Заволочья, как бы в обход более близких, но в фискальном отношении не подчиненных Новгороду земель. Из этого следует, что Ладожская городовая волость и юго-восточное Приладожье представлялись не только чем-то самостоятельным, но и единым.

Указание на сочлененность Ладоги и юго-восточного Приладожья не расходятся с тем, что мы знаем о юго-восточном Приладожье эпохи раннего средневековья. Здесь по течению рек Видлицы, Тулоксы, Олонки, Свири, Ояти, Паши, Капши, Воронеги и Сяси выявлена богатая курганная культура конца IX — начала XIII в. прибалтийско-финского населения. Его конкретная принадлежность определяется по-разному. Среди претендентов весь и корелы. Наиболее вероятным мне кажется утверждение В. А. Назаренко о том, что это приладожская чудь. В зоне этой группировки зафиксированы в 172 группах 1113 курганов.[112] Расцвет приладожской курганной культуры, как впрочем и само ее проявление, во многом обязан соседствует Ладоги.[113] Местные финны довольно рано в X—XI вв. втянулись в торговлю с Ладогой и за пушнину они приобретали украшения, утварь, оружие, дорогие ткани.[114] Неудивительно, что часть из этих изделий, в том числе и финно-угорского об-лика, изготовлялись в самой Ладоге.[115] Ареал приладожских курганов, а в X — первой четверти XI.в. они уже занимали основные места всей рассматриваемой территории,[116] охватывал большую финноязычную область протяженностью с севера на юг 170—180 км и с запада на восток 150 км.[117]

На этой земле согласно уставной грамоте Святослава Ольговича 1137 г. помещался Обонежский ряд со своими 14 становищами — пунктами сбора дани и торговыми складами.[118] Среди последних значился и Олонец («во Олонци»), кажется единственный, который можно отнести здесь к поселениям городского типа. Установлено, что описание Обонежского ряда — приписка, добавленная к грамоте 1137 г. много позже, где-то до середины XIII в., скорее всего, в его начале.[119] По-видимому, Обонежский ряд облагается церковной десятиной (а также княжескими повинностями) тогда же, когда некоторые княжеские льготы после 1215 г. устанавливаются для самой Ладоги.[120] Общность в положении Ладоги и юго-восточного Приладожья, видимо, проявилась здесь в одновременном подчинении некоторым новгородским порядкам.

При всем том, что Обонежский округ с его становищами описан в XIII в., он сложился значительно раньше. По мнению А. Н. Насонова, «ряд» существовал в середине XI в.[121] А. В. Куза и В. А. Назаренко склонны удревнить его еще более.[122] Думаю, что оба исследователя находятся здесь на правильном пути. Обонежская земля, если принять во внимание данные археологии, сформировалась не позже X ст. Вопрос этот имеет прямое отношение к созданию Ладожской области и тесно связан с историей Обонежского ряда и самоназванием его балто-финского населения.

В событиях 859—862 гг., связанных с призванием варягов, в составе федерации северных племен наряду со словенами, кривичами, мерей и весью названа, как подчеркивалось выше, вполне достоверно, чудь. В дальнейшем, несомненно, именно это же племя указано летописью входящим в состав общерусского войска, участвовавшего в походах 882 г. на Смоленск и Киев, а в 907 г. на Царьград. В 980 г. чудь привлек Владимир Святославич для покорения Полоцка и Киева. В составе военных формирований X в. чудь образовывала самостоятельный отряд и составляла от 1/4 до 1/13 части объединенного федеративного войска. О какой чуди пишется в летописных известиях IX — X вв.?

В источниках этноним «чудь» первоначально обозначал или вообще прибалтийско-финское население северо-запада Руси («преседять к морю Варяжскому») или определенное племя вроде чуди эстонской или заволочской. Что касается рассматриваемой нами чуди, то это, думается, не аморфное, а вполне конкретное образование[123]: оно, как указывает летопись, имеет свою волость, платит дань варягам и руси. К тому же во всех ранних известиях чудь упоминается в ряду конкретных племен: словен, кривичей, веси, мери и других. Территория нашей чуди находилась где-то на севере, до 859 г. (дата условна) ее «примучивали» данью варяги. Тем не менее, племя достигло заметного развития, раз оно полноправно выступало на севере страны в федеративном сообществе других раннефеодальных русских и финских племен. Можно ли определить местоположение летописной чуди эпохи образования русского государства?

Чудь в источниках - однозначно образование финно-угорского происхождения и, как известно, далеко не единичное, Летопись для Северо-Западной Руси указывает близкое по языку, культуре и общественному развитию водь, ижору, карел, чудь эстонскую. Все эти племена в X в., по-видимому, еще не консолидировались. Во всяком случае, источники о них умалчивают, почти не известны (или недостаточно выявлены) их древности. Сколько-нибудь приметная деятельность этих племен фиксируется не ранее XI в. В зонах расположения перечисленных племен в тот (период еще не возникло городов, стимулирующих подъем местной экономики и формирование материальной культуры. Замечу также, что если бы какое-то из названных выше племен попало на страницы летописи в описании событий IX—X вв., то оно, по примеру мери и веси, было бы поименовано своим именем, а не вообще чудью. Во всяком случае, этническая карта связанных с Русью финноязычных племен летописцу была хорошо известна и те или иные из них, как правило, достоверно и конкретно упоминались именно в то время, когда они реально проявляли свою политическую и военную активность.

Единственным на севере Руси влиятельным чудским образованием, которое во второй половине IX—X вв. имело свою племенную землю, установившиеся границы, обладало собственной, во многом самобытной культурой, располагалось в зоне международной торговли и варяжского влияния, достигло определенного экономического благосостояния и проявляло политическую активность, была приладожская чудь.[124] Судя по археологическим данным, в среде этой чуди происходили социально-экономические преобразования, во многом ускоренные близостью Ладоги, ее процветающей торговлей и ремеслом. В чудском обществе, находившемся на стадии перехода от родоплеменного строя к феодальному, шел активный процесс классообразования, выделились зажиточные семьи и вооруженная знать. Приладожские финны, судя по количеству погребений X — начала XI в. вооруженных мужчин и технической оснащенности последних мечами, копьями, боевыми топорами, находились на третьем месте в числе наиболее военизированных древнерусских языческих контингентов после жителей Гнездова и Суздальского Ополья.[125]

Не случайно Рюрик, согласно варяжской легенде, первоначально появился в главном центре федерации северных племен — словенской Ладоге, поблизости от богатой приладожской чуди. Главное сокровище чуди — драгоценные меха, манили в эту область варяжских находников, которые, базируясь в Ладоге (а позже в Олонце), выступали то в качестве купцов, то посредников в меховой торговле между городом на Нижнем Поволховье и аборигенами края.[126]