Один из них — барон В.И.Штейнгель— известен не только как активный участник декабристского движения, но и как человек, немало сделавший для Москвы, содействовавший сохранению ее архитектурного своеобразия. После Отечественной войны 1812 г. Штейнгель работал в Комиссии по застройке Москвы. Преимущественно его стараниями были спасены от сноса многие бесценные памятники Кремля и другие здания. Сохранившийся до наших дней дом В.И.Штейнгеля в Гагаринском переулке (в недавнем прошлом — ул. Рылеева), построенный в 1815 г., весьма типичен для послепожарной застройки Москвы; в подобных домах часто бывали декабристы.

Наряду со Штейнгелем в подготовке петербургского восстания участвовал и Иван Пущин. 15 декабря москвичи прочитали его послание: «Когда вы получите это письмо, всё будет решено . Мы уверены в 1000 солдат, коим внушено, что присяга, данная Константину, свято должна соблюдаться. Случай удобен. Ежели мы ничего не предпримем, то заслужим во всей силе имя подлецов».

Иван Якушкин, узнавший о письме поздно ночью, так описывал последующие события: «Несмотря на то, что было уже за полночь, мы с Алексеем Шереметевым поехали к Фонвизиным; я его разбудил и уговорил его вместе с нами ехать к полковнику Митькову, который казался мне человеком весьма решительным; мы его также разбудили. Надо было определить, что мы могли сделать в Москве при теперешних обстоятельствах».

Якушкин предложил конкретный план действия к выступлению московских войск. Но в итоге, сообщает Якушкин, «мои собеседники единогласно заключили, что мы четверо не имеем никакого права приступить к такому важному мероприятию. На завтрашний день вечером назначено было всем съехаться у Митькова».

Следующий день принес огромные изменения: в Москве было получено известие о подавлении восстания и о заключении всех участников в крепость; в этот же день московские войска присягнули Николаю I. Однако вечером 16 декабря совещание у Митькова всё же состоялось. На нем Петр Муханов предложил ехать в Петербург, «выручить из крепости товарищей и убить царя. Для этого он находил удобным сделать в эфесе шпаги очень маленький пистолет и на выходе, нагнув шпагу, выстрелить в императора. Предложение самого предприятия и способ привести его в исполнение были так безумны, что присутствующие слушали Муханова молча и без малейшего возражения.

В этот вечер у Митькова собрались в последний раз на совещание некоторые из членов Тайного общества, существовавшего почти 10 лет».

Через несколько дней в Москве начались аресты; московские декабристы разделили горькую участь своих товарищей.

Экономическая жизнь Москвы в первой четверти ХIХ столетия

Промышленность

Ведущей отраслью промышленности Москвы в те годы было производство текстиля. Крупным текстильным предприятием Москвы того времени, сохранившимся до наших дней, была Трехгорная мануфактура братьев Прохоровых на Пресне. Она возникла в 1799 г., и поначалу производственный процесс там был вполне кустарным: ткали вручную, отбеливали полотно в открытых котлах, а красили и вовсе по старинке, как в ХVII в. Прибыль достигалась в основном за счет жестокой эксплуатации.

Во время пожара 1812 г. Прохоровская мануфактура не пострадала — в отличие от подавляющего большинства предприятий, принадлежавших конкурентам. За два послевоенных года производство увеличилось в 10 раз. В начале 1840-х гг. на фабрике действовало уже 200 станов, восемь машин и один паровой привод. Мануфактура славилась своими ситцами, кашемирами, платками и полубархатом.

Торговля

Центром московской торговли был Гостиный двор, расположенный в Китай-городе. Здание Старого Гостиного двора, построенное в начале ХIХ в. по проекту Дж.Кваренги и восстановленное после пожара О.Бове, остается и сегодня самым внушительным по масштабам сооружением на Ильинке: оно занимает целый квартал между улицами Ильинкой и Варваркой, Рыбным и Хрустальным переулками. Двухэтажные аркады, окружающие здание, ранее были открытыми.

Один английский художник, побывавший в допожарной Москве, был поражен обширностью Китай-города. Огромное количество лавок (около шести тысяч), азиатский облик продавцов и покупателей напомнили ему багдадский базар. Немецкий путешественник вспоминал, что в бесчисленных лавках Китай-города даже днем так темно, что едва удается различить цвет и качество товаров; таков замысел: хочешь — не хочешь, а приходится покупать кота в мешке.

«Круглый год здесь встречаешь такое, что едва ли отыщешь на самых больших европейских ярмарках. В считанные часы можно меблировать целиком огромный дом, причем роскошно, в новейшем вкусе, приобрести одежду на все сезоны. Здесь же — и турецкие, персидские, татарские, китайские лавки. Фруктовые ряды переполнены превосходными прозрачными или морожеными яблоками, разными видами крупных и очень вкусных груш, слив, красивыми владимирскими вишнями, дынями и арбузами. В каждой фруктовой лавке можно купить благороднейший ананас, на корню, в горшочке, превосходной зрелости, по рублю за штуку».

Помимо Китай-города средоточием московский торговли были также Тверская улица и Кузнецкий мост. Кузнецкий мост не пострадал в 1812 г., поскольку охранялся отрядом наполеоновской гвардии. В начале 1820-х гг. эта улица стала центром модной торговли. Подавляющим большинством расположенных там магазинов на этой улице владели французы. Из девятнадцати располагавшихся на Кузнецком мосту магазинов, продававших платье, обувь, головные уборы и т.п., лишь один был русским.

Около Кузнецкого моста в предвоенное время находился и известный не только в Москве модный магазин «препронырливой и превкрадчивой» француженки мадам Обер-Шальме, переименованной москвичами в Обер-Шельму. Там торговали французскими духами, дорогими материями, табакерками, карманными часами, фарфоровыми цветами и другими роскошными предметами убранства интерьера. По словам современника, перед праздниками у мадам Обер-Шальме был «такой приезд, что весь переулок заставлен каретами».

В 1812 г. по Москве стали ходить слухи о шпионской деятельности мадам. Во всяком случае известно, что Наполеон вызывал ее к себе в Кремль и расспрашивал о «настроении умов в России». Мадам Обер-Шальме была вынуждена покинуть Москву с наполеоновской армией и погибла во время отступления.

«Пожар способствовал ей много к украшенью .»

Комиссия для строения

После того как москвичи возвратились в разоренный французами и пожаром город, начались интенсивные работы по его возрождению. Восстановление послепожарной Москвы шло небывало быстрыми темпами. Современник писал: «С нами совершаются чудеса Божественные. Топор стучит, кровли наводятся, целые опустошенные переулки становятся по-прежнему застроенными. Английский клуб против Страстного монастыря свидетельствует вам свое почтение. Благородное собрание . также надеется воскреснуть».

Восстановительными работами руководила специально созданная Комиссия для строения Москвы. Главную роль среди действовавших в комиссии архитекторов играл итальянец О.И.Бове, всю жизнь проведший в России. Он составлял, редактировал и утверждал основные государственные и частные проекты. Для того чтобы московские дома имели некоторое архитектурное единство, Комиссия организовала производство дверей, колонн, оконных рам, лепнины, которые выбирались заказчиком самостоятельно. Однако фасады вновь возводящихся домов обязательно утверждались архитектором — членом Комиссии.