Обращение к прошлому в модерне мыслилось как ряд неуловимых намёков, а не цитирование исторических образцов. Поэтому архитекторы, работавшие в этом стиле, стремились эмоционально истолковать древнерусское зодчество. В 1900—1905 гг. но проекту художника В. М. Васнецова было возведено здание Третьяковской галереи в неорусском стиле. Её фасад увенчан крупным белокаменным гербом Москвы с изображением Георгия Победоносца. Художник создал фантазию на древнерусскую тему, напоминавшую, по словам современников, заставку из средневековой летописи.

КОНСТРУКТИВИЗМ

Уже в первые годы советской власти стала складываться школа архитектурной молодёжи, жаждавшей решительно порвать с традициями «буржуазного» зодчества. Язык нового направления возник в условиях жесточайшего дефицита средств и строительных материалов. «Нам приходилось снижать стоимость каждого кубометра стройки, — писал о той поре советский архитектор В. А. Веснин, — экономить каждую бочку цемента, каждый фунт гвоздей». Новый архитектурный стиль — конструктивизм — оставил неизгладимый след в облике Москвы 20-х гг.

Конструктивисты считали, что новое искусство должно создавать материальную среду для жизни. Полезность вещи приравнивалась к её красоте. Широкое обсуждение вызвал проект монумента третьего интернационала работы В.Е.Татлина (1919-1920гг.). Он был выполнен в виде башни. Её составляли две громадные спирали, на каждом витке пересекающие наклонную металлическую мачту. Татлин утверждал, что сталь и стекло — наиболее подходящие материалы для современной архитектуры. Подобная мысль была близка многим деятелям искусства. Создавать строения будущего, по словам поэта Велимира Хлебникова, следовало «азбукой согласных из железа и гласных из стекла».

Во второй половине 20-х гг. при каждом крупном предприятии Москвы открывался рабочий клуб. Наиболее ярким примером пролетарского конструктивизма стало здание Клуба коммунальников (ныне Дом культуры имени И. В. Русакова) на Стромынской площади, построенное К. С Мельниковым в 1927— 1929 гг. Архитектор разделил зрительный зал на секции, которые легко могли превращаться в отдельные аудитории. Снаружи здание напоминает огромным болт вкрученный в землю. В 1929— 1930 гг. по проекту Мельникова был построен клуб кожевников «Буревеетннк» на Рыбинской улице в Сокольниках. По мысли создателя, фойе могло переоборудоваться в плавательный бассейн, при этом партер убирался, пол раскрывался, а ряды кресел в боковых частях зала становились трибунами.

Совсем новым типом здания научно-просветительского характера стал Планетарий на Садовй-Кудринской улице, построенный в 1927—1929 гг. архитекторами М. О. Барщем и М. И. Синявским. Теоретик конструктивизма А. М. Ган назвал Планетарий «оптическим научным театром». Над круглым залом был сооружен железобетонный параболический купол, который с тех пор сделался символом научного знания и технического прогресса.

Необычным явлением для архитектуры 20-х гг. с её культом обобществления быта был особняк. Но именно тогда, в 1927—1929 IT., в Москве, в Кривоарбатском переулке, появилась одна из самых удивительных жилых построек — дом архитектора К. С. Мельникова, созданный по его проекту. Это сочетание двух врезанных один в другой цилиндров с плоской, полностью остекленной гранью со стороны фасада. Заднюю часть дома составляет сетка из шестиугольных окон.

ПЛАН РЕКОНСТРУКЦИИ МОСКВЫ

В самом начале 30-х гг. в Москве был проведён конкурс на план реконструкции города. Большая часть проектов основывалась па радикальной ломке уже существующих зданий. Немецкий архитектор и градостроитель Э. Май предлагал отказаться от единого города и заменить его системой «городов-коллективов». Французский архитектор и теоретик архитектуры III. Э. Ле Корбюзье считал, что в Москве почти нет ценных памятников архитектуры, поэтому город следует снести и освободит место для нового, с жёсткой прямоугольной планировкой. Требование жюри, «чтобы проект учитывал окружающие исторические памятники и не вступал с ними в кричащее противоречие», вызывало бурю возмущения многих архитекторов и критиков. Им «кричащее противоречие» виделось в том, что «памятники социалистического строительства» могут войти в единый ансамбль с «древними, носящими печать классово чуждой эпохи».

Реальная перепланировка Москвы началась задолго до утверждения какого-либо проекта. Вместе с завершением строительства каменного Мавзолея В. И. Ленина в 1930 г. была проведена реконструкция всей Красной площади. По обеим сторонам мавзолея воздвигли трибуны для гостей в виде пологих ступеней. Первоначально они были бетонными, и лишь в 1974 г. их заменили гранитными. Саму площадь вымостили брусчаткой из диабаза, сменившей булыжник. Пaмятник Кузьме Минину и князю Дмитрию Пожарскому перенесли к Покровскому собору (храм Василия Блаженного). В следующем, 1931 году снесли Воскресенские ворота, мешавшие движению демонстраций, а еще через пять лет — целый квартал за храмом Василия Блаженного.

В 1933 г. работу планировочной мастерской, создававшей проект Генерального плана реконструкции Москвы, возглавили архитекторы В. Н. Семенов и С. Е. Чернышёв. Их план был утвержден в 1935 г. Он предусматривал произвести крупные изменения центра города: расширить и выпрямить многие улицы, перенести дома вглубь, проложить новые проспекты параллельно Арбату и улице Кирова (ныне Мясницкая), для того чтобы снять транспортную нагрузку со старых улиц. На архитекторов давила инерция отрицательного отношения к зодчеству прошлого, столь характерная для 20-х гг. Отвечая своим оппонен-там, требовавшим немедленно сломать все дореволюционные сооружения, Семенов писал: «Для реконструкции нужны решительные меры. Нужна хирургия. Но когда нужен хирург, не приглашают палача». Даже при таком «мягком» для того времени подходе Москва потеряла очень много памятников русской архитектуры XVI—XVII вв. Были снесены Сухарева башня, возвышавшаяся посреди Колхозной площади (ныне Сухаревская) и мешавшая проезду; палаты Голицына; многие церкви: Успения на Покровке, Николая Чудотворца Большой Крест на Ильинке, Казанский собор на Красной площади (ныне восстановлен) и др.

В 1932 г. был реконструирован Охотный Ряд, между Моховой улицей и Александровским садом оказались снесены кварталы обветшавших лавок. На их месте появились Дом совета труда и обороны (ныне Государственная дума), гостиницa Моссовета (ныне «Москва»). В 1934 г., после сноса значительной части Китайгородской стены. Театральный и Китайгородский проезды превратились в магистрали. Были расширены и перепланированы такие старинные московские улицы, как 1-я Мещанская, Болышая Калужская, Большая Дорогомиловская и др. Особенно серьёзную реконструкцию пережила улица Горького (ныне Тверская), многие дома которой всего за одну ночь были передвинуты. Благодаря этому ширина улицы увеличилась с 16 до 60 м.

Архитекторов увлекла сама масштабность идеи — улицы, как тогда считалось, должны были стать проходимыми не только для машин, но и для садящихся и взлетающих самолётов. Эта часть плана, конечно, не осуществилась, но благодаря её «широкому замаху» полтораста московских улиц покрылись асфальтом и брусчаткой, на них появилось электрическое освещение.