Так случилось, что мрачный отсвет Чернобыля коснулся и меня:

в те годы я работал в "Огоньке", а у нас было принято всегда находить­ся в гуще событий. Сперва я там был в мае, а потом в сентябре. Сбра­сывал о вертолета мешки с песком в жерло развороченного реактора, вместе о шахтерами грузил вагонетки с породой, когда делали тоннель под днище четвертого блока, ходил с дозиметристами по вымершей Припя­ти, помогал строителям саркофага, встречался с учеными, конструктора­ми, чудом уцелевшими операторами, навещал в больницах еще живых работников ЧАЭС - словом, как мне казалось, кое в чем разобрался и о событиях на Чернобыльской АЭС мог судить более или менее квалифи­цированно.

И вдруг, спустя почти десять лет, раздался звонок. Странный звонок!

- Все, что вы знаете о причинах трагедии в Чернобыле и о чем писали до сих пор и вы, и ваши коллеги, и всякого рода господа ученые, - ложь. Бессовестная ложь! Больше того, человек, который еще тогда, в 1986-м, пытался сказать правду, исчез. Когда исчезают банкиры - это понятно, но когда бесследно пропадают физики-сейсмологи . Его фамилия Четаев, а зовут Михаилом Петровичем. В 1986 г. он составил докладную записку, с которой пытался прорваться к руководителям прави­тельственной комиссии. Его выводы о причинах аварии настолько не укладывались в сложившуюся схему, что от него отмахнулись. Четаев настаивал! Тогда им занялись "искусствоведы в штатском". Четаева так запугали, что он вернулся в Нальчик, где жил и работал, и, как гово­рится, лег на дно. Перестройка, демократия подействовали и на него - Четаев поднял голову, и заговорил. Больше того, он решил перебраться

поближе к столице. Мы его ждали с нетерпением, сейсмолог он от Бога. Ждем до сих пор . Хотя прошло уже больше года. Мы точно знаем, что из Нальчика он выехал, а в Москву не приехал. Где он и что с ним, неиз­вестно. Это - во-первых. А во-вторых Чернобыль может повториться. Я не шучу! Я знаю, о чем говорю!

- Да кто же вы?!

- Кандидат геолого-минералогических наук Игорь Николаевич Яницкий. Жду вас послезавтра на Большой Ордынке в здании когда-то сверхсекретного всесоюзного института минерального сырья.

Я навел справки о своем будущем собеседнике. Оказалось: Игорь Николаевич солидный ученый и авторитетнейший в своих кругах человек. Его статьи и монографии печатаются как у нас, так и за рубежом кроме того, за ним числится несколько патентов на самые серьезные открытия и изобретения.

Разговор со мной начал с азбуки. "Прежде всего, Земля не монолит, она состоит из кубов, октаэдров, тетраэдров и т.п. Эти гигантские блоки не спаяны друг с другом намертво, они подвижны и, в свою очередь состоят из более мелких, но тоже огромных и подвижных плит. А между этими плитами - так называемые разломы, которые на поверхности совер­шенно не видны. Правда, не видны они, если так можно выразиться, не­вооруженным взглядом, но мы этот глаз вооружили, и любой разлом находим без особого труда."

Разломы заполнены породой, но более мягкой, чем тот материал, из которого состоят блоки. Кстати говоря, все полезные ископаемые, кото­рые мы берем из недр Земли, находятся в тех самых разломах. Теперь понимаете, почему так важно установить их расположение? Как не странно, но разработать методику поиска разломов помогла . гонка вооружений. Когда Советский Союз всерьез занялся изготовлением атомной бомбы, понадобилось много урана, а он в разломах. Но в каких? И тогда мы разработали методику поиска урановых месторождений по выбросам гелия. Этот инертный и взрывобезопасный газ стал своеобразным индикатором наличия урана, а следовательно и разлома. Правда, гелий присутствовал на золоторудных и некоторых других месторождениях. Со временем мы научились понимать язык гелия, и появилась целая наука - гелиометрия.

- Если я правильно понял, что лежит в разломе - вопрос второй, главное, гелий указывает на наличие разлома, то есть на возможность подвижки гигантских плит относительно друг друга.

- Верно! А чем чревата эта подвижка? Землетрясениями! В том числе и медленными. Позже я объясню, что это такое. А теперь вопрос:

надо ли учитывать при строительстве плоти, атомных электростанций, химических заводов и крупных зданий расположение разломов?

- Конечно. Иначе все полетит к черту!

- Именно, к черту, - как-то особенно внимательно взглянул на меня Игорь Николаевич. - А теперь посмотрите сюда. - Он расстелил передо мной тектоническую карту Советского Союза, составленную 20 лет назад. - Почти воя территория, кроме горных районов не имеет раз­ломов. А из этого следует, что строить разрешалось что угодно и где угодно. Мы-то знали, что разломов великое множество, что карту надо переделывать, и бросились писать докладные записки в правительство, но от нас отмахивались, как от назойливой мухи: придворные ученые были сильнее нас.

- Но это же преступно. За эту ложь придется дорого платить.

- Уже платим. А в будущем эта плата может быть еще дороже. Первый звонок прозвучал в сентябре 1983 года. Неподалеку от, всеми известного Трускавца, расположен Стебниковский калийный комбинат. Отходами комбината является так называемый жгучий рассол, состоящий из хлористо-фтористых соединений. Он настолько ядовит, что за считан­ные секунды сжигает все живое. Так вот, для его хранения выбрали два оврага, перекрыли их плотиной и слили туда четыре с половиной миллиона кубаметров этого яда. 14 сентября плотину ни с того ни с сего прорвало, и весь рассол хлынул в Днестр. То, что было дальше, можно назвать настоящей экологической катастрофой. Стали выяснять причины прорыва дамбы. Первая, как всегда, диверсия. Отпала. Вторая - напортачили строители. Тоже отпала, правда, частично. А когда подключили нас, мы установили, что плотина была построена над разломом. В тот день произошло медленное землетрясение, то есть огромные блоки перемещались относи­тельно друг друга не мгновенно, а медленно. Как правило, это сопро­вождается резкими скачками атмосферного давления. Проверили данные метеостанции - точно, скачки были. А вот сейсмические станции такого рода землетрясения не регистрируют. Именно поэтому некоторые специ­алисты говорят: подумаешь, какое-то там смещение блоков, к тому же медленное, это же не толчок в восемь баллов - ничего страшного в медленном землетрясении нет.

- Не с этим ли явлением связан несчастный случай в Истре? Помните, лет десять назад ранним утром рухнуло гигантское куполо­образное здание?

- Еще бы не помнить? Я тогда спас целую группу людей от ареста. В этом сооружении диаметром 236 и высотой 114 метров располагаясь высоковольтным испытательный стенд. Рухнул он 25 января 1965 года. К счастью, внутри никого не было и ни один человек не погиб. Но прокуратура и КГБ искали виновных: решили, что они как среди конструк­торов, так и среди строителей. Когда обратились к нам, я тут же запросил данные метеостанции - конечно же, был резкий скачок атмос­ферного давления. Дальнейшие исследования показали, что всему виной все тот же разлом, все то же медленное землетрясение. Я мог бы при­вести немало других фактов, но они еще более шокирующие и граничат с преступлениями.