Явные и неявные технологические пропорции – прямые и косвенные затраты ресурсов – должны, разумеется, не просто учитываться, но и абсолютно точно просчитываться в планировании, коль скоро задачей является формирование сбалансированного, увязанного по всем статьям плана. В чисто научном плане задача эта давно решена – разработана теория межотраслевого баланса, с помощью которой, зная требуемые объемы выпуска конечной продукции и коэффициенты прямых затрат ресурсов на производство единицы каждой разновидности конечной продукции, можно подсчитать косвенные и полные (прямые+косвенные) затраты и далее – точные объемы производства всех видов промежуточной продукции. На практике, однако, задача была и остается неразрешимой из-за своей огромной размерности.

Расходы на сбор подробной исходной информации о коэффициентах прямых затрат явно выходили бы за пределы экономической целесообразности и не могли быть оправданы любыми немыслимыми выгодами. Нельзя же было в самом деле приставить к каждому рабочему одного, а то и несколько учетчиков, фиксирующих расход материалов, износ деталей станков, объем наладочных работ, прямые затраты рабочего времени и многое другое. Поэтому не просчитывалась и не увязывалась и тысячная доля того, что фактически планировалось и производилось.

Мы привыкли думать, что, когда центр распределяет ресурсы и устанавливает производственные задания, никаких ошибок не может быть, ибо «сверху виднее». На самом деле верно прямо противоположное: при самых благих намерениях у центра не было и нет физической возможности составить не то что оптимальный, но хотя бы просто сбалансированный план, просчитать даже не второстепенные и третьестепенные, но и многоие основные пропорции производства. Ошибки поэтому не только возможны, они абсолютно неизбежны. Вариант плана, сбалансированного по основным позициям, мог появиться на свет лишь случайно, причем вероятность его появления была ничтожно мала.

Действовавший механизм планирования неизбежно подразумевал постоянное воспроизведение диспропорций, образование дефицита, с одной стороны, перепроизводства – с другой. Ставшая всеобщей практикой, корректировка планов бяла, по сути, неизбежной. Иначе и не могло быть, ибо сбалансированного плана просто не сущуствовало и, следовательно, дефицитность или избыточность данного вида продукции обнаруживались лишь в ходе выполнения плана. Корректировка порой выступала в качестве меньшего зла, чем твердое следование несбалансированному плану, в котором было заложено перепроизводство ненужной и недопроизводство нужной продукции.

Превышение затрат над доходами затрудняло балансировку госбюджета, который стал дефицитным. Искусственно разбухала сфера кредита. Прирост выданных банками ссуд в три раза превышал прирост национального дохода. Крупные диспропорции возникли в ценах: не отражая соотношений спроса и предложения, качества изделий, они то завышались, то занижались, формировались в значительной мере в отрыве от мировых.

В условиях повсеместного дефицита для предприятий сплошь и рядом становилось выгоднее самообеспечиваться всем, чем только можно, ибо получить нужные изделия и услуги со стороны было часто гораздо сложнее, чем сделать самим. Принцип «сделай сам» превращался в этих условиях в одну из основ хозяйственной системы.

Еще недавно считалось бесспорным: рыночная экономика – неуправляемая лодка, которую несет течением и ветром, тогда как плановая – корабль, подчиняющийся командам рулевого и в точности следующий заданным курсом. Возможно, в плановом хозяйстве и случаются отдельные сбои и прорывы, но в целом общество контролирует здесь свое собственное развитие, центр маневрирует ресурсами, направляя их в приоритетные сферы и добиваясь таким образом роста там, где считает нужным.

Но, если говорить о всеохватывающем административном планировании, такие утверждения слишком далеки от истины. В плановом хозяйстве мы не контролируем не только второстепенные, но и главные, основные пропорции воспроизводства. Доведение до отдельных предприятий точных директивных плановых заданий по объемам выпуска в натуре – это фикция, иллюзия контроля, своего рода плановая игра, не отражающаяся никак на действительном развитии. Детально разработанные планы все равно не выполняются, ибо не могут быть обеспечены и в действительности не обеспечиваются ресурсами.

То же относится и к планированию цен и нормативов, заработной платы, кредита и денежного обращения. Цены в массе своей не соответствуют реальным трудозатратам, ни спросу и предложению, тарифные ставки и нормы выработки обеспечивают не столько распределение по труду, сколько всеобщую уравниловку, а денежные доходы населения и предрпиятий – никогда даже в лучшие времена – не были полностью обеспечены товарными ресурсами.

В середине 80-х годов Госкомцен ежегодно утверждал 200 тыс. цен на товары и услуги; 85-90% всех действующих оптовых цен прямо им устанавливались. Остальные цены устанавливались министерствами и лишь предприятиями по договоренности друг с другом, но лишь при строгом соблюдении действующих правил (в цену обычно «закладывался» нормативный уровень рентабельности, не превышающий определенной величины и т.д.). госкомцен периодически проводил проверки и наказывал нарушителей. Крупные отклонения от правил (конечно не в сторону занижения цены) выявлялись у 10-15% предприятий, мелкие были почти на каждом втором.

Розничные цены устанавливались примерно так же. Отличие состояло разве что в более широких правах торгующих организаций (они сами могли назначать цены на новые модные товары или производить уценку залежавшихся) и местных властей, кооперативная торговля, на долю которой в 60-80-е годы приходилось 26-29% розничного товарооборота, самостоятельно усанавливали цены на сельскохозяйственные продукты, закупавшиеся у населения, и на вырабатывавшиеся из них товары, это составляло около 15% коперативного и лишь 45% всего розничного товарооборота. Остальные 84% были тоавары, закупавшиеся потребительской кооперацией у государства и реализуемые населению по государственным же розничным ценам. Наконец, еще почти 3-5% розничного товарооборота падало на колхозную торговлю, где в основном реализовалась продукция личных подсобных хозяйств крестьян и цены вообще не регулировались сверху, а складывались в зависимости от спроса и предложения.

При такой жестко ценрализованной системе ценообразования были неизбежны, конечно, крупные диспорции.

По замыслу, планирование цен было призвано обеспечить трудовым коллективам и отдельным работникам вознаграждение в соответствии с количеством и качеством затраченного труда, однако на практике эта задача оказалась абсолютно неразрешимой.

Ни концепция цен оптимального плана (объективно обусловленных оценок), ни какие-либо другие универсальные формулы расчета цен не могли дать сколько-нибудь приемлемых по точности результатов, пригодных для реальной хозяйственной жизни. Госкомцен систематически недооценивал или, наоборот, переоценивал фактическую стоимость изделий и никак не мог «попасть в точку»; в лучшем случае ему улавалось только исправлять наиболее очевидные ценовые диспорции спустя несколько лет после того, как они возникали.