Говоря о ремесленниках, мы упомянули о плачевном положении земледельцев в идеальном государстве Аристотеля, но еще не сказали, в чем именно заключаются их тяготы. "Лучше всего, чтобы землепашцы были рабами. Они, однако, не должны принадлежать к одной народности и не должны обладать горячим темпераментом; именно при таких условиях они окажутся полезными для работы и нечего будет опасаться с их стороны каких-либо попыток к возмущению". Аристотель попрежнему не говорит о карательных функциях государства. Мятежей в нем не будет просто потому, что его граждане, низведенные на положение рабов, "не должны обладать горячим темпераментом". Однако это, с нашей точки зрения, во-первых, недостижимо; во-вторых, природа подобного желания поражает своим чудовищнейшим тиранизмом. Это мечта любого тирана, против которых так выступал сам Аристотель. Мечта тирана царствовать среди рабов, которые находятся под таким большим идеологическим гнетом, что уподобляются овцам, неспособным мыслить и сознавать свое тягчайшее и несправедливейшее положение. Аристотель, осуждая Платона, писал: "Отнимая у стражей блаженство, он утверждает, что обязанность законодателя сделать все государство в его целом счастливым. Но невозможно сделать все государство счастливым, если большинство его частей или хотя бы некоторые не будут наслаждаться счастьем". В данном случае Аристотель вступился за ядро своего государства-войска за воинов. При этом он совершенно забыл, как обошелся с теми, кто кормит страну. Хотя, во-первых, ремесленников и земледельцев всегда гораздо больше, чем солдат, а, во-вторых, они полезнее. Дабы доказать последнее утверждение, нам надо представить два государства, в одном из которых нет ни одного солдата, в другом ни одного землепашца и ремесленника. Конечно, первое государство, став легкой добычей для соседей, будет вскоре завоевано. Второе же погибнет вообще, ибо воины умрут от голода. Можно предположить, что они совершат набег на своих соседей и добудут необходимое, но это невозможно. Войско, лишенное хорошо налаженной системы поставки продовольствия, окажется неспособным вести войну и будет разгромленно. Граждане второго государства, где не будет ни одного производителя, но одни воины, в конце концов сдадутся на милость победителя и станут его рабами, только бы он накормил их.

Мы рискнем высказать предположение, что в отношении Аристотеля к ремесленникам и землепашцам в полной мере проявился тиранизм его натуры. Данное явление отражено у Платона: "Какой-то страшный, беззаконный и дикий вид желаний таится внутри каждого человека, даже в тех из нас, которые кажутся вполне умеренными". Оправдываясь, Аристотель пишет, что "быть рабами и полезно, и справедливо" на основе того, что рабы по природе своей предназначены для подчинения "у них отсутствует элемент, предназначенный по природе своей к властвованию". Однако все это кажется нам надуманным, ибо известно, что большинство рабов, даже преданные своим господам, согласились бы стать вольноотпущенниками, если бы им представилась такая возможность. Еще абсурднее выглядят рассуждения Аристотеля относительно того, что у свободных людей и у рабов даже тела должны быть различны по строению. Ребенку ясно, что это не так.

Рассмотрим взгляды Платона. Мы вынесли впечатление, что они сильно отличаются от взглядов Аристотеля. У Платона "государство возникает, когда каждый из нас не может удовлетворить сам себя, но нуждается еще во многом; его создают наши потребности". Чтобы наилучшим образом удовлетворить эти потребности, людям необходимо работать как можно продуктивнее. Способ добиться наибольшей отдачи Платон видит в том, чтобы каждый выполнял ту работу, к которой более всего предназначен от природы. Таким образом гражданин в идеальном государстве Платона получает одно существенное качество: он должен "выполнять одну какую-нибудь работу соответственно своим природным задаткам, и притом вовремя, не отвлекаясь на другие заботы". Подумав, мы заключили, что данное положение гражданина начисто отметает принцип Аристотеля, положенный в понятие гражданства и равенства: принцип, по которому каждый гражданин может стать правителем, решать дела в суде и т.д. Ибо если гражданин, являясь землепашцем, ремесленником или даже воином, будет заниматься указанными вещами, это значит, что он отвлекается от своей основной задачи: обрабатывать землю, производить вещи или охранять страну. Позиция Платона относительно понятия “гражданин” характерна скорее не для демократического общества, но опять-таки для общества тоталитарного, где каждый раз и навсегда знает свое место и работает на благо машины государства. Спокойствие и бесперебойная работа этого механизма действует на сознательности и бесприкословной исполнительности граждан.

Дабы уяснить взгляды Цицерона, мы приведем, во-первых, те его слова, которые мы уже упоминали: "Государство есть достояние народа, а народ не любое объединение людей, собранных вместе каким бы то ни было образом, а соединение многих людей, связанных между собою согласием в вопросах права и общностью интересов". Мы могли бы привести тот факт, что почти всегда круг интересов различных слоев общества или даже различных групп людей в одном слое не совпадают и тем не менее они продолжают называть себя гражданами одного и того же государства. Однако, делая ставку на то, что Цицерон писал прежде всего о хорошем, устойчивом государстве, мы закроем на это глаза. Вместо того приведем еще одну цитату из трактата "О государстве": "Право, установленное законом, одинаково для всех". Это значит, что кроме того граждане в понятии Цицерона должны быть равны, и, в отличие от Аристотеля, у которого граждане также являются равными, но крайне немногочисленными, здесь их число весьма велико. Это, по нашему мнению, выгодно отличает Цицерона от его греческого предшественника. Главной же добродетелью цицероновского гражданина считается доблесть. В самом начале своей работы он пишет: "Природа наделила человека столь великим стремлением поступать доблестно и столь великой склонностью служить общему благу, что сила эта одерживала верх над всеми приманками наслаждений и досуга".

Идеальный государственный строй.

Понятие идеального государственного строя весьма условно, ибо все заключает в себе как положительные, так и отрицательные стороны. Реально не существовало ни одной вещи, которая бы всем понравилась или не понравилась бы никому. Мы не будем развивать данное суждение, но пока просто скажем, что идеальный государственный строй в понятии Платона, Аристотеля и Цицерона это лишь то политическое устройство, к которому они тяготеют более всего в силу своих субъективных черт.

Идеальный строй в понятии Платона явно не демократический, ибо философ выступает за строгое прикрепление человека к одному роду занятий, а следовательно отвергает возможность демократических выборов, когда человек из народа может неожиданно стать стратегом, консулом и т.д. Для идеального государства Платона характерна скорее царская власть, при которой царь "совершенный страж" и философ. Будучи философом, правитель знает мудрость "такое знание, что с его помощью можно решать не мелкие, а общегосударственные вопросы, наилучшим образом руководя внутренними и внешними отношениями". Платон также заявляет: "Пока в государствах не будут царствовать философы, либо нынешние цари и владыки не станут благородно и основательно философствовать и это не сольется воедино государственная власть и философия, до тех пор государствам не избавиться от зол". Платон пытался провести свои идеи в жизнь. Находясь на Сицилии, он старался привить тамошним тиранам любовь к философии, но и Дионисий Старший, и его сын Дионсий Младший, являясь при этом людьми образованными, умными и настроенными по отношению к Платону дружелюбно, все же четко разделяли философию и политику. О том, что мешало им "избавиться от зол", мы поговорим в главе "Справедливость и благоразумие". Сейчас же остается подытожить, что идеальный строй для Платона заключается в царской власти. Демократия у него стоит на предпоследнем месте от худшего государственного строя тирании. Многим покажется это парадоксальным, ибо именно к демократии с ее принципами равенства и свободы стремятся и стремились большинство людей и государств. Этому можно противопоставить слова других философов: Цицерона и Аристотеля. "Простой народ, являясь монархом, стремится и управлять по-монаршьему и становится деспотом. И крайняя демократия, и тирания поступают деспотически с лучшими гражданами"; "если народ применил насилие к справедливому царю или лишил его власти, или даже отведал крови оптиматов и подчинил своему произволу все государство, не думай, Лелий, что найдется море или пламя, успокоить которое, при всей его мощности труднее, чем усмирить толпу. Таким образом величайшая свобода порождает тиранию или несправедливейшее и тяжелейшее рабство". Иными словами, одна крайность дает другую. Правление большинства приводит к тому, что у власти стоят далеко не философы, что все становится вседозволенным, начинается произвол и анархия, и уже на этой почве начинает прогрессировать тирания. При этом тирания может выражаться в совершенно различных видах: диктатура пролетариата, диктатура конкретных людей, вознесенных на гребне анархической волны и т.д.