Чувственное восприятие бывает как внешним, так и внутренним. Посредством внешнего чувственного восприятия мы воспринимаем вещи, которые пространственно и во времени существуют вне нас и которые мы вместе с тем отличаем от себя. Посредством внутреннего чувственного восприятия мы замечаем состояния как нашего тела, так и пашей души. Чувственный мир в части своей содержит такие предметы и такие их определения, как, например, цвета, которые имеют чувственно воспринимаемую основу и получили некоторую духовную форму. Если я говорю: этот стол черный, то, во-первых, я говорю об этом единственном конкретном предмете; во-вторых, предикат «черный», который я о нем высказываю, - это всеобщий предикат, который относится уже не только к этому единственному предмету, а принадлежит многим предметам. Чернота - это простое представление. Об истинно конкретном предмете мы знаем непосредственно. Непосредственное постижение - это созерцание. Напротив, всеобщее абстрактное представление - это опосредованное представление, ибо я знаю о нем посредством цругого представления, а именно благодаря абстракции - опусканию других определений, которые в конкретном предмете связаны с этим определением. Конкретное представление мы анализируем, раскладывая по отдельности определения, которые в конкретном предмете соединены. Свое содержание, собственно говоря, чистые всеобщие представления, например бытие, ничто, свойство, сущность и т. п., умопостигаемый мир получает из духа.

§ 2

Первым источником нашего познания является опыт. Для опыта требуется всего-навсего, чтобы мы что-то восприняли сами. Но нужно также и отличать восприятие от опыта. Прежде всего содержанием восприятия является только какой-нибудь один предмет, который теперь случайно может быть таким, в другой раз - другим. Если же я повторяю восприятие и при повторном восприятии замечаю и удерживаю то, что по всох этих восприятиях остается неизменным, то это и есть опыт. Главное содержание опыта составляют законы, т. е. такую связь двух явлений, когда при наличии одного явления всякий раз происходит и другое. Однако в содержание опыта входит только всеобщность такого явления, но не необходимость взаимосвязи. Опыт учит только тому, что нечто происходит или существует вот так-то и так, но еще не учит основаниям, тому, почему [это происходит].

Так как существует очень много предметов, в отношении которых у нас не может быть своего собственного опыта, например прошлое, то нам приходится полагаться также и на авторитет других. Те предметы, которые в силу авторитета других людей мы считаем истинными, тоже являются предметами опыта. Полагаясь на авторитет других, мы верим в то, что вероятно. Мы часто считаем вероятным то, что на самом деле невероятно, но как раз невероятное и бывает зачастую истинным. <Событие подтверждается преимущественно теми следствиями и взаимосвязью тех разнообразных обстоятельств, в отношении которых у нас имеется свой собственный опыт. Необходимо, чтобы люди, рассказывающие что-то, были людьми, заслуживающими доверия, т. е. людьми, бывшими в таких обстоятельствах, которые позволяют знать суть дела. По тону этих людей мы можем судить об их добросовестности, о том, говорят ли они серьезно или преследуют при этом какой-нибудь интерес. Если писатели пишут под властью тирана и превозносят его до небес, то нам ясно, что это лесть. Если мы слышим, как кто-нибудь рассказывает о чем-то таком, в чем замешан также и сам он, то нетрудно убедиться, что он рассказывает, как ему выгоднее. Если же кто-нибудь очень хвалит хорошее качество или хороший поступок своего врага, нам следует больше верить сказанному.>

Опыт учит, следовательно, только тому, каковы предметы, а не тому, какими они должны быть. Познание того, какими предметы должны быть, возникает только из сущности, из понятия вещи. Только это познание есть истинное познание. Так как мы учимся познавать основы предмета исходя из понятия, нам нужно познать также понятия правовых, моральных и религиозных определений.

Определяя, что является справедливым и добрым, мы можем придерживаться прежде всего опыта вообще, и в первую очередь - внешнего опыта, а именно - обычного течения вещей. Мы можем видеть, что считается справедливым и добрым, или, лучше сказать, что на деле оправдывает себя как справедливое и доброе. Здесь, однако, следует заметить: 1) для того, чтобы знать, какие поступки справедливы, добры, а какие несправедливы, злы, нужно уже заранее иметь понятие о справедливом и добром; 2) следовательно, если бы мы захотели придерживаться того, что обычное течение вещей показывает в качестве имеющего именно такое значение, то у пас не получилось бы ничего определенного. Все зависело бы, если говорить о результатах, об опыте, который мы приобретаем, от точки зрения. В обычном течении вещей именно потому, что оно само и есть вот это разнообразие событий, каждый может найти подтверждение для своей субъективной точки зрения, как бы она ни отличалась от других.

Но существует, кроме того, также и внутренний опыт в отношении справедливого, доброго и религиозного. При посредстве чувства. Мы высказываем суждение, что вот в таком-то образе действий есть нечто доброе или злое; есть у нас и религиозное чувство, религия нас волнует. Одобрение или неодобрение, выражаемое чувством, не содержит в себе ничего, кроме непосредственного высказывания, уверения, что нечто является именно таким или таким не является. Чувство не указывает оснований и не руководствуется основаниями. Какое чувство у нас, чувство одобрения или неодобрения, - это фактически только опыт души. Но чувство вообще непостоянно и изменчиво. Сейчас оно такое, потом - иное. Чувство по сути дела есть нечто субъективное. Каков предмет в чувстве, таков он только во мне как особенном индивиде. Если я говорю: я чувствую нечто пот так или: таким представляется нечто моей душе, то этим я говорю, что оно таково только во мне. Я оставляю нерешенным, таково ли оно и в других людях. Если я в чем-то ссыпаюсь только на свое чувство, значит, я не хочу утруждать себя рассмотрением оснований и, стало быть, не хочу согласиться со всеобщим. Я ухожу в этом случае в себя и выражаю только то, какова вещь во мне, а не то, какова она сама по себе объективно и вообще. Объективное, всеобщее есть нечто относящееся к рассуждению , или, лучше сказать, понятие.

Если действительно хочешь узнать, что такое роза, гвоздика, дуб и т. д., иначе говоря, хочешь постигнуть их понятие, то прежде нужно постигнуть более высокое понятие, лежащее в их основе, здесь, следовательно, понятие «растение», а чтобы в свою очередь постигнуть понятие «растение», опять-таки нужно постигнуть более высокое понятие, от которого зависит понятие «растение», а именно - понятие «органическое тело». - Чтобы иметь представление о телах, поверхностях, линиях и точках, нужно иметь представление о пространстве, потому что пространство есть всеобщее, тела же, поверхности и т. д. суть только особенные определения в пространстве. Таким же образом будущее, прошедшее и настоящее предполагают в качестве своего всеобщего основания время, и точно таким же образом обстоит дело с правом, долгом и религией, ибо они являются особенными определениями сознания, а сознание - их всеобщим основанием.