У.Дайзард:

“Арнольд Тойнби как-то заметил, что XX век - это время, когда человечество впервые за всю свою историю может всерьез подумать о благосостоянии всех людей. Если это так, то это в основном благодаря . эволюции универсальной электронной информационной сети, способной связать воедино всех людей. Речь идет о наступлении информационного века.

.Технология предлагает нам намного более значительные информационные и коммуникационные ресурсы, чем когда-либо имело человечество. Эти ресурсы столь велики, что очевидно: мы вступаем в новую эру - информационный век. США - первая страна, осуществившая трехстадиальный переход от аграрного общества к индустриальному и от него к такому обществу, которое даже трудно как-то однозначно определить; ясна лишь одна его характеристика из целого веера возможностей: основным видом его экономической деятельности во всевозрастающей степени становится производство, хранение и распространение информации.

Каков возможный сценарий развития информационного общества в предстоящие годы? . Налицо некая общая модель изменений - трехстадийное прогрессирующее движение: становление основных экономических отраслей по производству и распределению информации; расширение номенклатуры информационных услуг для других отраслей промышленности и для правительства; создание широкой сети информационных средств на потребительском уровне”[12].

Комментарий: У.Дайзард констатирует факт перехода к информационному обществу в США. Он целиком соглашается с предложенной Тоффлером и Беллом трехстадиальной концепцией и сосредотачивает свое внимание на трансформациях именно последней, “информационной” стадии развития общества.

Р.Айрис:

“Мысль о происходящей технологической революции, основанной на информации, не нова. Социолог Дэниел Белл, как и другие, в середине 60-х гг. ясно увидел, что США становятся постиндустриальным обществом, основывающимся на производстве услуг, прежде всего связанных с информацией. Третья промышленная революция в значительной мере основывается на успехах в телекоммуникациях и информационных процессах. Занятость в сфере промышленности и строительства остается многие годы более или менее неизменной в абсолютном измерении, тогда как в целом рабочая сила значительно возросла в 60-70-е годы. Долговременные тенденции показывают, что наиболее растущими в прошлом веке были сферы, связанные с информацией”[13].

Комментарий: Приведенная цитата из Р.Айрис подчеркивает общность мнений всех философов, трактовавших об “информационном обществе”, по поводу сути происходящих в настоящее время изменений в обществе и роли НТР в нем. Но в отличие от Тоффлера, он акцентрирует внимание исключительно на производственной сфере, полностью исключая из рассмотрения социальный и культурный аспекты обновления.

3. Культура в новом обществе

О.Тоффлер:

“Мы живем в мире блип-культуры. Вместо длинных “нитей” идей, связанных друг с другом, - “блипы” информации: объявления, команды, обрывки новостей, которые не согласуются со схемами. Новые образы и представления не поддаются классификации - отчасти потому, что они не укладываются в старые категории, отчасти потому, что имеют странную, текучую, бессвязную форму.

.Люди “третьей волны” чувствуют себя свободнее, именно сталкиваясь с “блипами” - информационными сообщениями, отрывком из песни или стиха, заголовком, мультфильмом, коллажем и т.д Ненасытные читатели дешевых изданий и специализированных журналов, они короткими приемами поглощают огромное количесво информации. Но и они стремятся найти новые понятия и метафоры, которые позволили бы систематизировать или организовать “блипы” в более широкое целое. Однако вместо того, чтобы пытаться втиснуть новые данные в стандартные категории и рамки “второй волны”, они хотели бы все устроить на свой собственный лад . Словом, вместо того, чтобы просто заимствовать готовую идеальную модель реальности, мы теперь сами должны снова и снова изобретать ее. Это тяжкое бремя, но оно вместе с тем открывает большие возможности для развития индивидуальности, демассификации личности и культуры. Некоторые, правда, не выдерживают, ломаются или отходят в сторону. Другие превращаются в постоянно развивающихся, компетентных индивидов, способных подняться в своей деятелььности на новый, более высокий уровень. Но в любом случае человек перестает быть стандартным, легко управляемым роботом, каким его изображали писатели “второй волны”.[14]

Комментарий: Тоффлер одним из первых подметил произошедшие за последнее время коренные изменения в культуре общества, особенно западного. Нарастающая сила потока информационного обмена между людьми породила новый тип культуры, в которой все подчинено необходимости классификации, унификации с целью наибольшей компрессии и повышения эффективности при передачи от человека к человеку, будь то лично или через средства массовой информации.

Х.Сколимовски:

“Под угрозой излишней инстументализации культура находит различные противодействия, отдушины. Выход за пределы ограничивающих ее рамок может быть осуществлен посредством наркотиков или через экскурсы в восточную вилософию. Возникновение философии техники - другое противодействие культуры опасности быть задушенной излишней инстументализацией, ибо, повторяю, дебаты о природе техники - это споры о будущем человека .”[15]

Комментарий: См. ниже к цитате А.Этциони.

А.Этциони:

“Движение контркультуры еще глубже подорвало рациональное мышление и легитимацию основного проекта. Оно поставило под вопрос как ценности плательщиков, высокий жизненный уровень, так и достоинства потребления, упорного труда и бережливости. Оно открыто и прямо бросило вызов достоинству отсроченного вознаграждения, самоорганизованности и рациональности. Оно возвысило до уровня добродетели психологическое удовлетворение от небольшой работы, скромного потребления и открытых отношений с другими, природой и самим собой, отношений, не измеряемых вещами. Подлинный рост усматривают не в экономике, а в гармоничных отношениях и более глубоком понимании себя и других. В какой бы то ни было форме - «цвет детей», культура наркотиков, «коммуны», определенные культы - контркультура видела в непосредственном удовольствии, в свободном проявлении порывов, в нерациональном или иррациональном поведении, в заботе скорее о личностных, чем производственных нуждах именно ту жизненность, которую люди теряли в конце длинной цепи рационально скомбинированных средств, составляющих основу материалистских усилий. Техника, наука и управление расценивались не лучше, чем экономические стремления. Хотя наиболее очевидные носители контркультуры - секты хиппи - быстро выгорели и скоро исчезли, подобно другим крайним сектам в прошлой социальной истории, их культурный и психологический вклад продолжал существовать. Контркультуру питало отступление рациональности и видение альтернативного мира”[16].

Комментарий: Две вышеприведенные цитаты трактуют о сравнительно недавно возникшем явлении “контркультуры”. Однако следует отметить, что во время разработки этой темы их авторами концепция “информационного общества” не была еще столь разработана, как сейчас, и вопрос о подавлении, “обездушении” человека техникой стоял гораздо острее. Контркультура рождалась как протест именно против механистичности и отсутствия культуры и вовсе не стремилась стать конкурентом “блип”- или иной информационной культуре вследствие различной предназначенности.