Природа, как предмет знания, не есть бессвязный хаос впечатлений, и рассудок а есть, по Канту, подлинный «законодатель природы» и он порождает природу – правда, лишь в качестве предмета знания. Но рассудок порождает природу в качестве предмета знания лишь в том смысле, утверждает Кант, что без форм рассудка знание не было бы знанием о всеобщих и необходимых законах природы.

В этом – кантовском – смысле законы природы, например закон причинности, оказываются – действительно «объективными» - всеобщими и необходимыми – правилами связи явлений.[8]

Трансцендентальная диалектика у Канта, представляет собой исследование противоречий познания, в которые неизбежно ввергает себя человеческий разум, как только он попытается получить однозначные доказательные ответы на собственно философские вопросы. Разуму требуется помощь, чтобы от этих противоречий избавиться, и эту помощь доставляет ему трансцендентальная диалектика. Таким образом, он не «логика видимости», а логика преодоления этой видимости.

Разграничение между аналитикой и диалектикой проходит у Канта так, что первая – это трансцендентальная «логика истины» для области опыта, а вторая выступает в форме «критики диалектической видимости», обнаруживающей противоречия – проблемы в философском познании, устанавливающей их значения и выявляющей возможности их разрешения. Эти функции диалектики должны быть добавлены к той, которая, по сути дела, подмечена им уже в трансцендентальной аналитике и состоит в выяснении происхождения и действия категорий.[9]

Кант не отрицает существование «разума» как особой функции, отличной от функции «рассудка». Но при помощи разума, учит Кант, сознание наше осуществляет заложенное в нем стремление к безусловному единству всего нашего знания.

«Чистый разум» же берет на свою долю задачу достижения абсолютной целостности в применении понятий рассудка и стремится довести синтетическое единство, мыслимое в категориях, до абсолютно безусловного. Кант называет «трансцендентными идеями» понятия разума, для которых чувства не могут дать адекватного предмета, т.к. мыслимое в этих понятиях безусловное единство никогда не может быть найдено в границах чувственного опыта. По Канту, имеются всего три таких идеи:

1. психологическая или идея о душе как безусловном единстве всех душевных явлений и процессов;

2. космологическая, или идея о мирке как безусловном единстве всех трех условий явлений

3. теологическая, или идея о боге как безусловной причине всего сущего и мыслимого вообще.

В соответствии с этим претендуют на существование три философские дисциплины: 1) «рациональная психология», которая пытается из понятия разума о душа разработать науку о природе (или) сущности души, 2) «рациональная космология», которая пытается из понятия разума о мире развить науку, способную ответить на вопрос о границах мира в пространстве и времени, о природе элементов, из которых состоит мир, о возможности свободы в мире, о «безусловном необходимом существе» - боге, 3) «рациональная теология», которая пытается из понятия разума о боге построить доказательства существования бога.[10]

3. Трансцендентальное учение о методе.

По трансцендентальным учением о методе Кант понимал определение формальных условий для полной системы чистого разума. С этой целью, он считал необходимым заниматься дисциплиной, каноном, архитектоникой и, наконец историей чистого разума и это позволит осуществить в трансцендентальном отношении то, что под названием практической логики ищут для применения рассудка вообще, но не достигало как правило, т.к. общая логика, не ограниченная никаким частным видом рассудочных знаний (например, чистым знанием), не занимается определенными предметами и поэтому, не заимствует знаний из других наук, не может дать ничего более, кроме обозначений для возможных методов и технических терминов.[11]

Итак, выдвигая идею о необходимости дисциплины чистого разума, Кант в качестве примера чистого разума представляет математику, которая удачно может расширяться самопроизвольно без помощи опыта.

Также Кант считает, что во всех своих начинаниях разум должен подвергать себя критике и никакими запретами не может нарушать ее свободы, не нанося вреда самому себе и не навлекая на себя нехороших подозрений. Здесь нет, полагает философ, ничего столь важного по своей полезности и столь священного что имело бы право уклоняться от этого использующего и ревизующего исследования, не признающего никаких авторитетов. На этой свободе оказывается само существование разума, не имеющего никакой диктаторской власти, и его приговоры всегда есть не что иное, как согласие свободных граждан, из которых каждый должен иметь возможность выражать свои сомнения и даже без стеснения налагать свое veto.

Критика нашего разума в конечном счете показывает нам, что чистым и спекулятивным применением разума мы, собственно, ничего не можем познать; не должна ли она поэтому открыть более широкое поприще для гипотез, поскольку (если мы уже не может ничего утверждать) нам позволительно что-то выдумывать и высказывать мнения.[12]

Кант считает, что применение чистого разума должно происходить в рамках канона. Под каноном он понимает совокупность априорных принципов применения некоторых познавательных способностей вообще.

Следовательно, если вообще существует правильное применение чистого разума – а в таком случае должна существовать и его канон, - то этот канон будет касаться не спекулятивного, а практического применения разума. Кант, выдвигает идею о том, что в каноне чистого разума мы имеем дело только с двумя вопросами, которые касаются практического интереса чистого разума и в отношении которых должен быть возможным канон его применения. Эти вопросы таковы: существует ли Бог ? Существует ли загробная жизнь ? А например вопрос о трансцендентальной свободе касается только спекулятивного знания и может быть оставлен в стороне.[13]

Кант пишет, что «разум в своем спекулятивном применении вел нас через сферу опыта, и так как в ней никогда нельзя найти для разума полного удовлетворения, то отсюда он перешел к спекулятивным идеям, которые, в конечном итоге опять возвращают нас к опыту, следовательно, выполнили свое намерение с большей пользой, но совершенно иначе, чем мы ожидали.

Все интересы разума (и спекулятивные и практические), считает Кант, объединяются в следующих трех вопросах:

Что я могу знать?

Что я должен делать?

На что я могу надеяться?

Первый вопрос чисто спекулятивный. Мы исчерпали все возможные ответы на него и наконец нашли такой ответ, который должен, правда, удовлетворить разум, и притом имел на это основание, если он не обращен на практическое. Итак, на это основание, если он не обращен на практическое. Итак, если речь идет о знании, то по крайней мере достоверно то, что это знание относительно двух указанных проблем никогда не может стать нашим достоянием.

Второй вопрос чисто практический. Как таковой, он может, правда, принадлежать чистому разуму, но в таком случае этот вопрос не трансцендентальный, а моральный, и критика наша не может им заниматься.