В середине 50-х годов Маркузе попытался по-своему рассмотреть те же самые проблемы, которые затрагивались Адорно и Хоркхаймером.

Специфика маркузианского подхода к осмыслению взаимоотношений между человеком и культурой состоит в том, что, в отличие от Хоркхаймера и Адорно, использовавших психоаналитические идеи для объяснения освещаемых ими явлений, у Маркузе психоаналитическое учение Фрейда высыпает в качестве философской призмы, через которую он стремится осмыслить историческую направленность развития человечества. Маркузе отталкивается от фрейдовских идей о "принципе реальности", "инстинкте жизни" и "инстинкте смерти". Он считает, что именно во фрейдовских метапсихологических концепциях содержатся ценные идеи, относящиеся к толкованию истории развития человеческой цивилизации.

Рассмотрение фрейдовской метапсихологии осуществляется Маркузе путем выявления двусмысленностей, свойственных психоаналитической философии культуры. С целью преодоления этих двусмысленностей, свойственных психоаналитической философии культуры. С целью преодоления этих двусмысленностей он вводит такие понятия, как "прибавочная репрессия" и "принцип производительности". С помощью этих понятий он стремится подчеркнуть исторический характер общественной репрессии и "принципа реальности", которых расценивались Фрейдом в качестве неизменных. "Прибавочная репрессия" характеризует ограничения, налагаемые на человека социальными институтами буржуазного общества. "Принцип производительности" превалирующая историческая форма фрейдовского "принципа реальности", обусловленная господством товарных отношений между людьми и принуждением к труду, являющемся в современном обществе отчуждением. Маркузе приходит к выводу, что в условиях "тотального отчуждения" конфликтная ситуация происходит не между трудом ("принцип реальности") и Эросом ("принцип удовольствия"), а между отчужденным трудом ("принцип производительности") и Эросом[6].

"Прибавочная репрессия" и "принцип производительности", как продукты развитого индустриального общества, могут быть устранены, поскольку достижения "репрессивной цивилизации" с ее рационализацией и высоким уровнем производства создают предпосылки для исключения репрессивности, связанной с принуждением к труду, ибо появляется возможность не только для упразднения отчужденного труда, но и совмещения двух видов человеческой деятельности - трудовой и игровой, когда производство и потребление, работа и наслаждение становятся неотъемлемой друг от друга.

В отличие от Маркса, который выдвигал требования осуществления пролетарской революции, способствующей устранению отчужденного труда, Маркузе считал, что любая революция против существующей общественной репрессии и господства одной социальной группы над другой завершается возникновением элементов "самозащиты", превращающейся в новое господство.

"Нерепрессивная цивилизация соотносится у Маркузе с новым "принципом реальности", в соответствии с которым, влечение человека освобождаются от тирании "репрессивного разума". Речь идет об установлении новых отношений между инстинктами и разумом, когда благодаря "самосублимации сексуальности" и трансформации либидо от генитального удовлетворения к "эротизации всей личности" станет возможной "нерепрессивная организация самих инстинктов человека. Подобная идея в скрытом виде содержалась в психоаналитическом учении, ибо, с точки зрения Маркузе, психоаналитические концепции имели не только психологический, но и социальный смысл.

Подобные идеи вызвали негативного реакцию среди тех франкфуртцев, которые не разделяли взглядов Маркузе на его толкование психоаналитического учения Фрейда.

Так, резкое критическое отношение к маркузнанской инерпретации психоанализа и стратегии развития "нерепрессивной цивилизации" выражает Фромм. Он считает, что понимание Маркузе "нерепрессивной цивилизации" не только не имеет ничего общего с фрейдовским учением о человеке и культуре, но, по сути дела, свидетельствует о контрреволюционных тенденциях, отстаиваемых этим теоретиком, ибо акцент на "освобождение Эроса" и развитие "новой чувственности" означает не реальное освобождение человека, а регрессию к инфантильной либидозной цивилизации.

Фромм считает, что Маркузе допустил серьезные ошибки при толковании "принципа удовольствия" и "принципа реальности". Он рассматривал "принцип удовольствия" как обусловленный всецело гедонистическими целями, а "принцип реальности", как относящийся исключительно к социальным нормам. В то время как, согласно Фромму, во фрейдовском учении "принцип реальности" является определенной модификацией "принципа удовольствия", а не его противоположностью. "Принцип реальности", как он трактовался у Фрейда, не соотносится с нормами конкретной социальной организации бытия людей. В одном обществе он может служить средством жестокого подавления бессознательного влечения человека, в другом не является причиной сексуальной репрессии. "Принцип реальности" остается одним и тем же в обоих случаях, но то, что подавляется, "зависит от системы социального характера, а не от различных "принципов реальности"[6].

Кроме того, Фромм обнаруживает "ошибку" в маркузианской интерпретации фрейдовской концепции подавления влечения человека, поскольку в его варианте "репрессия" в равной степени распространяется на сознательные и бессознательные действия, в то время как в классическом психоанализе "репрессия" рассматривалась в динамическом смысле, в форме вытеснения бессознательного.

По-своему интерпретируя психоаналитическое учение Фрейда, франкфуртцы порой не только не соглашаются друг с дротом, но и высказывают противоположные суждения, как это имело место в работах Маркузе и Фромма. Подобная ситуация характерна для западной философии в целом, в рамках которой отношение к психоанализу неоднозначно и противоречиво.

Не соглашаясь в оценке идей Фрейда и развивая его различные концепции, франкфуртцы единодушны в одном: каждый из них считает, что классический психоанализ включает критическое содержание, которое должно служить основой "критической теории", разрабатываемой в лоне франкфуртской школы, но все последующие ревизии его являются отходом от "революционного ядра" психоаналитического учения Фрейда.

Итак, как показано выше, психоаналитические идеи органически вписываются в концептуальные построения ведущих представителей франкфуртской школы. Каждый из них по-своему пытается переосмыслить психоаналитические концепции.

При этом все они аппелируют главным образом к самосознанию человека, к его критической саморефлекции как к единственному средству разрушения "ложного сознания" и излечения разума от его "помрачения".