В «Общественном договоре» Руссо довольно часто упоминает о политическом учении Т.Гоббса. Руссо резко критиковал антидемократические тенденции во взглядах Гоббса, его «презрение к свободе и равенству». Но это не мешало ему видеть сильные стороны учения английского философа-материалиста, а именно его антифеодальные взгляды на церковную гегемонию. Руссо писал, что Гоббс впервые «…осмелился предложить соединить обе головы орла (т.е. церковь и государство) и привести все к политическому единству, без которого ни Государство, ни Правление никогда не будут иметь хорошего устройства».

В «Общественном договоре» и других сочинениях Руссо часто встречаются ссылки и на другого английского философа-материалиста – Джона Локка. Согласно системе обучения и воспитания Локка, изложенной в трактате «Несколько мыслей о воспитании», на детей следует воздействовать главным образом убеждением, обращаясь к их разуму. В этом вопросе Руссо расходился не только с Локком, но и со всеми предшествующими ему авторитетами – Монтеем, Лабрюйером и др. В соответствии со своими морально-педагогическими взглядами он утверждал, что самая важная и первоначальная задача воспитания – сделать детей восприимчивыми к тому, что им внушают. «Сам Локк, мудрый Локк, - писал Руссо в романе «Новая Элоиза», - позабыл сию основу; он больше говорит о том, что следует требовать от детей, нежели о том, как этого от них добиться».

Большое влияние на Руссо оказал выдающийся французский социолог Ш.-Л.Монтескье . Главное произведение Монтескье – «О духе законов» (1748) – представляет собой капитальное исследование об основных условиях и гарантиях политической свободы. Лучшей гарантией политической свободы Монтескье считал разделение и уравновешивание властей: законодательной, исполнительной и судебной. Он утверждал, что подобное разделение явится не только гарантией полного осуществления политической свободы, но и решающим условием успешного устранения всевозможных государственных злоупотреблений.

4. ИДЕИ НРАВСТВЕННОСТИ И «ЕСТЕСТВЕННОГО СОСТОЯНИЯ»

В ТВОРЧЕСТВЕ РУССО.

Мысль о возврате к природе, отрицание современной цивилизации, пропаганда «естественного человека» и «естественной свободы» были сформированы в «Рассуждение о науках и искусствах» (1750) в ответе на вопрос Дижонской Академии «Способствовало ли возрождение наук и искусств очищению нравов?»

Руссо замечает, что жизнь человека в этом «лучшем из миров» не соответствует его подлинной сущности, что человек не таков, каким он должен быть согласно своей истинной природе, но и представляется не тем, что он есть на самом деле «люди не решаются показаться тем, что они есть», «стало выгоднее притворяться не таким, каков ты есть на самом деле.» Человек придает значение тому, как на него смотрит остальной мир, он уже не решается спросить у себя, что он собой представляет, но вопрошает у других «он может жить только во мнении других, и, так сказать, из одного только их мнения он получает ощущение собственного существования.» «Чем больше накапливаем мы новых знаний, - с сожалением отмечает Руссо, - тем более отнимем мы у себя средства приобрести самое важное из всех; так что по мере того, как мы углубляемся в изучение человека, мы в известном смысле утрачиваем способность его познать».

Руссо красноречиво показывает общественное лицемерие, испорченность нравов, власть моды и этикета, убивающих человеческую личность, потому что «быть и казаться – это отныне две вещи совершенно различные».

Наблюдая успехи наук и искусств на примере египтян, греков, римлян, византийцев, Руссо делает вывод, что всюду, где произошло их возрождение, нравы испортились и пали «Ежедневные приливы и отливы вод в Океане не более связаны с движением планеты, что светит нам по ночам, чем судьба нравов и честности с успехами наук и искусств. Люди видели, что добродетель исчезла по мере того, как их сияние поднималось все выше над нашим горизонтом …»

При этом Руссо не отрицает прогресса в развитии самой культуры, он только не согласен с тем, что этот процесс был одновременно прогрессом нравственного и гражданского развития. «У нас есть, - говорит Руссо, - физики, геометры, химики, астрономы, поэты, музыканты, художники, но у нас нет более граждан…»

Науки и искусства прививают юным гражданам порочные привычки, испорченную мораль. Общество поощряет таланты и не обращает внимание на добродетель. Утопая в неге и роскоши, они с презрением смотрят на низшие, трудящиеся классы населения и покровительствуют бездельникам, общественным паразитам, лгунам и безнравственным людям, к числу которых принадлежит большинство ученых и писателей. «Не Науку я оскорбляю, а Добродетель защищаю я перед людьми добродетельными. Честность для людей порядочных еще дороже, чем ученость для ученых»,- писал Руссо. Ни современная наука, ни современное искусство не служат общественным целям. «Лишите наших ученых удовольствия рассуждать перед слушателями, и науки перестанут их привлекать, - восклицал Руссо, - Они копят знания у себя в кабинете с единственной целью – расточать их перед публикой; одного они жаждут – прослыть мудрецами, конечно, не стремились бы к знаниям, если б лишились почитателей.» Истинные великие деятели науки и искусства не получают настоящей поддержки и поощрения. Паразитическое состояние культуры лишает ее в настоящее время оздоровления. «Редко бывает, чтобы роскоши не сопутствовали науки и искусства, последние же никогда не обходятся без нее».

Эти мысли содержат в общих чертах всю идеологию руссоизма, в дальнейшем они подвергались разработке и еще большему заострению.

Призыв Руссо к восстановлению нравственного достоинства человека не встретил сочувственного отклика в современной ему философии. Руссо задался вопросом, способна ли вообще философия открыть нравственную истину при помощи отвлеченного рассуждения. Он предлагает отличать способность «разума» от способности «рассуждения». Он высоко ценит разум, так как видит в нем «способность приводить в порядок все дарования нашей души сообразно с природой вещей и их соотношения к нему». Напротив, в искусстве рассуждения («резонерства») он видит лишь «злоупотребления разума»; оно «не научает нас познанию первоначальных истин, которые являются основой всех других». Не способный открыть никакой живой истины, процесс рассуждения «не возвышает душу, а только утомляет, обессиливает ее и извращает суждение, которое он должен был совершенствовать».

Если бы знание было возможно только посредством рассуждения, оно было бы попросту недостижимо. «Рассудок действует на нас лишь посредством чувств, а чувства даны нам для нашего самосохранения, не для знания, для которого они сообщают слишком мало материалов… Мы не знаем ни духа, ни материи… Физическое нам не менее темно, чем метафизическое и нравственное».

Разум только содействует обнаружению нравственности. Подлинный источник нравственности в нас самих, она – внутреннее восприятие добра и зла, непосредственное постижение его нашей совестью. «Совесть, - восклицает Руссо, - божественный инстинкт, бессмертный и небесный голос; надежный путеводитель существа несведущего и ограниченного, но мыслящего и свободного; непрегрешимый судья добра и зла, делающий человека подобным Богу! Ты создаешь превосходство его природы и моральность поступков; без тебя я не чувствую в себе ничего, что возвышало бы меня над скотами, кроме печальной привилегии переходить от заблуждения к заблуждению с помощью рассудка, лишенного правил разума, лишенного принципа».