Интеллектуальная интуиция рассматривается в философии Николая Кузанского как "ученое незнание", выступающее в данном случае не в качестве предпосылки, а в качестве итога процесса познания. Ученое незнание есть именно "ученое". И оно есть именно "знание", но знание того, что истина не дана в готовом виде, что постижение истины есть процесс. Оно есть "знание того, что существует абсолютно несоизмеримое" [2, с. 130]. И оно есть именно знание, а не религиозный экстаз.

Процесс постижения истины есть бесконечное движение к ней. Познание бесконечно из-за бесконечности объекта, и потому, что оно никогда не может быть завершено. И сама истина рассматривается в философии Кузанца как объективная, но недостижимая в своей полноте цель усилий разума. Ибо познание никогда не сможет остановиться: истина неисчерпаема. "Разум так же близок к истине, как многоугольник к кругу, ибо, чем больше число углов вписанного многоугольника, тем более он приблизится к кругу, но никогда не станет равным кругу" [4, с. 10].

В этом гениальном образе содержится глубочайшая мысль о бесконечности познания. Утверждая историческую ограниченность каждого данного этапа познания мира, Кузанец отвергает самоуверенное "всезнайство" схоластики, считавшей возможным достижение полноты знания. С эти связан и отказ Кузанца от принципа авторитета [3, с. 68] - не только человеческого, но, по существу, и от авторитета Писания, которое рассматривалось как "способ выражения" истины, но не сама истина, постигаемая собственными усилиями разума.

Бесконечный процесс познания, бесконечное приближение вписанного многоугольника к кругу завершается в философии Николая Кузанского полным совпадением субъекта и объекта, именно в этом своем совершенстве обретающем мистический характер. Конечным результатом интуитивного постижения бога оказывается "обожествление" человека. Таким образом, Кузанец ставит основой процесса "обожествления" не волю, а именно разум и интеллектуальную интуицию.

Характерно, что свою мысль об относительности человеческих знаний - "предположений" - Николай Кузанский распространял и на область религиозных знаний. Каждая религия, по учению Кузанца, есть, по существу, также - в той же логике вписанного многоугольника - лишь приближение к полноте истины. Эта точка зрения (при этом Кузанский наиболее близким к истине считал католическое христианство) вела в тенденции к преодолению религиозного фанатизма и утверждению принципов веротерпимости [3, с. 69].

Необходимым условием приближения к истине в философии Николая Кузанского становится путь математизации знания. И здесь, несмотря на следы пифагорейской мистики чисел, нашла свое отражение глубочайшая мысль о необходимости математического метода познания мира [2, с. 115]. Дело тут не только в гениальности отдельных математических открытий и догадок, сделанных Николаем Кузанским, и даже не в подчеркивании им необходимости точных измерений при изучении природных явлений, вплоть до призыва к экспериментальному методу исследований. Математизация процесса познания, провозглашенная Николаем Кузанским, имела огромное методологическое, выходящее за рамки собственно науки, но тем более существенное для создания нового метода научного познания мира метода, противостоящему авторитарному, книжному, оторванному от подлинных естественнонаучных изысканий методу схоластического знания.

ВЫВОДЫ

Основное содержание творчества Николая Кузанского было плодотворным и прогрессивным для развития философии. Кузанец, испытавший влияние развивающегося естествознания, а также гуманизма Возрождения, был сам выдающимся представителем естественнонаучной и гуманистической мысли той эпохи.

Прогрессивное значение его творчества определяется той ролью, которую Кузанец сыграл в истории диалектики.

Именно диалектическое учение Николая Кузанского о совпадение противоположностей нашло свое продолжение и развитие в философии немецкого классического идеализма конца XVIII - начала XIX веков. Диалектичность философии Николая Кузанского позволила ему сделать шаги к материализму. Эти шаги, не будучи последовательными, привели философа к пантеизму, заключавшему в себе известную материалистическую тенденцию.

Именно понимание бога как "свернутого" и мира как "развернутого" максимума нашло свое продолжение в материалистическом пантеизме Б. Спинозы.

Не менее важную роль сыграла также космология Николая Кузанского, базировавшаяся на диалектико-пантеистическом мировосприятии философа. Революционная идея бесконечности Вселенной, идея отсутствия во Вселенной центра и окружности, верха и низа была воспринята и развита Джордано Бруно.

Николай Кузанский стоит в одном ряду с гуманистами Возрождения. Один из первых мыслителей этого времени Кузанский высоко поднял значение личности человека, проповедуя могущество, безграничную способность человеческого ума к познанию. Человек - бог, творец; эта идея гуманиста Николая Кузанского носит, по существу, атеистический характер, ибо несовместима с религиозным представлением о человеке.

Велика заслуга Кузанца и в разработке гносеологических проблем. В соответствии с потребностями буржуазии Кузанец пытался решить задачу наиболее эффективного познания природы. Он ввел в познание математический и естественнонаучный методы, что роднит его с будущим.

Николай Кузанский одним из первых среди философов высказал мысль о противоречивости процесса познания, догадку о том, что "познание есть вечное, бесконечное приближения мышления к объекту", каковым была для него бесконечность, понимаемая как совпадение противоположностей.

Объективно идеи Кузанца противоречили феодальной идеологии и подрывали ее. Именно в его учении берет свое начало натурфилософия Возрождения. Поэтому на основании вышесказанного Николая Кузанского можно считать одним из выдающихся представителем ранебуржуазной культуры.

ПЕРЕЧЕНЬ ССЫЛОК

1. Бруно Дж. Диалоги. - М.: Госполитиздат, 1949. - 402 с.

2. Тажуризина З.А. Философия Николая Кузанского. - М.: Изд-во МГУ, 1972. - 148 с.

3. Горфункель А.Х. Философия эпохи Возрождения. - М.: Высшая школа, 1980. - 368 с.

4. Кузанский Н. Избранные сочинения. - М.: Соцэкгиз, 1937. - 380 с.

5. Соколов В.В. Европейская философия XV - XVII веков. - М.: Высшая школа, 1984. - 448 с.