Рождению современной науки предшествовало имевшее место в семнадцатом веке признание полного разграничения материи и духа благодаря трудам Рене Декарта, в основе мировоззрения которого лежало фундаментальное разделение природы на две независимые области, область сознания и область материи. В результате "картезианского" разделения ученые смогли рассматривать материю как нечто неживое и полностью отдельное от них самих, а материальный мир - как огромный, сложный агрегат, состоящий из множества различных частей. Такое механистическое воззрение было воспринято и Исааком Ньютоном, который построил на его основе свою механику, ставшую фундаментом классической физики. Со второй половины семнадцатого и до конца девятнадцатого веков ньютоновская модель Вселенной была наиболее влиятельной.

В Новое время «распад космоса» означал коренное изменение мировидения, оно выражалось целым комплексом признаков, среди которых выделение человека из космического порядка, возвеличивание разума, лишение качественности вещей. К семнадцатому столетию в западноевропейской культуре формируется образ мира как механизма. Для того, чтобы механистическая картина мира утвердилась, потребовалось немало времени. Около двух столетий происходили грандиозные изменения в культуре, в ходе которых было коренным образом пересмотрено представление о природе. Благодаря деятельности Галилея, Декарта, Бекона и др., природа все чаще начинает рассматриваться сквозь призму технического эксперимента, и сама становиться машиной. Природа как часовой механизм – таков принятый в классической науке образ природы. Измерение понимается как новый тип научной реальности, формируется чисто количественное видение сущего: то, чего нельзя измерить, взвесить, то и не существует. В отличии от аристотелевской физики, Галилей учит, что природу нельзя «преодолеть» она ничего не делает «даром», ее невозможно обмануть, но ее можно измерить, «книга природы написана языком математики». Так рождается знаменитая декартовско – галилеевская модель мира. Природа начинает мыслиться как машина, ее законы рассматривались как постижимые техническими средствами, опытом. Именно в эксперименте познается природа, сущность которой рассматривается в свете полезного для человека, что само по себе абсурдно, так как человек сам является частью природы (клетка не может управлять организмом). Инструмент, орудие становится формой обнаружения сути природы, ее самораскрытия.

Механические модели мира довольно разнообразны. Образ природы как часового механизма сменил образ паровой машины, затем позднее – кибернетической, но все равно машины. Модель механизма – это наиболее традиционное видение природы с семнадцатого века по двадцатый.

Рассмотренное историческое представление оправдывает утверждение, касающееся вопроса истинности. Постоянные изменения в сознании человека представляют в математическом понимании истину как функцию зависящую от времени, т.е она соответствует определенному промежутку времени.

Возвращаясь к вопросу связи науки и природы как части Универсума, отметим, что современная физика оказала влияние почти на все стороны общественной жизни и природы. Она является основой для всех естественных наук, а союз естественных и технических наук коренным образом изменил условия нашей жизни на Земле, что приводит как к положительным, так и к отрицательным последствиям. Сегодня вряд ли можно найти отрасль промышленности, не использующей достижений атомной физики, и нет нужды говорить об огромном влиянии последней на политику. Однако влияние современной физики сказывается' не только в области производства. Изучение мира атома и субатомного мира в двадцатом веке неожиданно ограничило область приложения идей классической механики и обусловило необходимость коренного пересмотра многих наших основных понятий. Понятие материи в субатомной физике, например, абсолютно не похоже на традиционные представления о материальной субстанции в классической физике. То же можно сказать о понятиях пространства, времени, причины и следствия. Как бы то ни было, эти понятия лежат в основе нашего мировоззрения, и в случае их радикального пересмотра начинает изменяться вся наша картина мира.

Как видно взаимосвязь природы и науки постоянно определяется не однозначно, а является следствием накопления опыта и знаний, а так же формой выбора связей, но возврата к предыдущим знаниям не происходит. Как и в соответствии, религии и науки, природы и науки имеется детерминизм, связанный с постоянным конфликтом человеческого сознания в области разделения по сущности не делимых понятий. Встает вопрос: « Подвластно ли человеку «создание» целостного гармоничного мира, в который он бы мог быть вписан, который бы он понимал, с которым бы был соритмичен?» Сегодня наряду с существующей механистической картиной мира, в философии возникает холистическое (целостное) мировидение. Науки уже не разделяются дисциплинарно. Но для познавания объектов нового типа требуется иной субъект познавательной деятельности, иной тип мышления и восприятия, который и позволит нам выйти из кризиса. Данный тип понятия прослеживается в различных религиях, которые мы очень часто любим называть мистическими, из-за того, что многое из них непонятно обычному человеческом сознанию. Но попытаемся связать мистику и науку.

Мистика и наука

Связь мистики и науки представляется в первую очередь тем, что наука имеет некие ограничения (граничные условия) и также ограничения связанные с применимость во всех областях. Мистика в свою очередь также не может при помощи словесных описаний точно и полно выразить свою мысль, так как эта мысль понимается только в ощущении. Наши ощущения не имеют объяснения в устной речи, так же как наука всегда оперирует абстрактными понятиями, например понятие атома не может быть четко передано словами, а может лишь быть описано при помощи видимых и чувствуемых моделей (т. е. атом- окружность имеющая свою орбиту свое движение, может взаимодействовать с другими атомами).

Человеку проще поверить в научное знание являющееся по себе таким же мистичным, как и религия. Почему-то никогда не встает вопрос о том, насколько преуспел человек в своих достижениях, и как на эти достижения мог бы отреагировать человек начала прошлого века, определив их скорее более мистичными, чем религия или та область знания не поддающаяся пониманию. Нам проще всего, конечно, принимать рациональное знание, которое мы приобретаем в процессе повседневного взаимодействия с различными предметами и явлениями нашего окружения. Оно относится к области интеллекта, функции которого различать, разделять, сравнивать, измерять и распределять по категориям. Однако задумываться о том, что мир вокруг нас полон разнообразия и отклонений от норм, мы не хотим. В нем нет абсолютно прямых линий и правильных форм, явления происходят не одно за другим, а одновременно, и даже пустое пространство, по свидетельству современной физики, искривлено. Понятно, что при помощи системы абстрактных понятий полностью такой мир описать нельзя, так же, как нельзя покрыть сферическую поверхность Земли плоскими картами. Мы можем надеяться лишь на приблизительное представление о реальности, и поэтому рациональное познание изначально ограничено в своих возможностях. Рациональное познание, прежде всего, свойственно науке, которая измеряет, оценивает, классифицирует и анализирует, но тоже не дает ответов на многие вопросы. Например, физики четко знают, что при помощи их аналитических методов и логики нельзя описать сразу все природные явления, поэтому они выделяют определенную группу явлений и пробуют построить модель для ее описания. При этом они оставляют без внимания остальные явления, и поэтому модель не соответствует реальной ситуации полностью.