3.1.От дерегулирования к регулированию.

Существующее регулирование отношений в торговле и особенно на национальных и международных рынках ссудного капитала и в сфере валютных отношений уже неспособно решать постоянно усиливающиеся проблемы и сглаживать растущие системные диспропорции. Дальнейшее снижение роли государственного регулирования и либерализация, за которую выступают значительное число экономистов и членов правительств экономически развитых государств не только не способствует улучшению ситуации, но и ставит мировое хозяйство на порог глобального кризиса. Среди важнейших задач, стоящих перед мировым сообществом и требующих адекватного решения можно выделить: установление низких и стабильных процентных ставок по кредитам, низкий уровень инфляции, снижение безработицы, выравнивание уровней экономического развития между странами, создание барьеров на пути спекулятивных капиталов и уменьшение их доли в валютно-кредитной сфере, установление фиксированных валютных курсов с формированием механизмов их регулирования, нахождение эффективных средств выравнивания платежных балансов государств и многие другие.

Ни одна из вышеперечисленных задач не может быть решена нерегулируемыми рыночными механизмами. Регулирование не означает “замену рынка государством”, но формирование таких условий на рынках и прежде всего в валютно-кредитной сфере, чтобы их работа была максимально приближена к оптимальному для интересов общества режиму функционирования. Существующие правила и институты рыночной инфраструктуры в целом были сформированы еще в 19 веке и подвергались лишь незначительным системным изменениям. Некоторые из основных механизмов требуют пересмотра по причине их ослабления в последнее время или даже отказа от ряда из них, а также из-за изменившихся технических и организационных условий деятельности.

Задача формирования оптимального режима неразрешима без принятия на самом высоком уровне стратегических решений о соотношении национального и международного регулирования, о степени конкуренции и кооперации на рынках. Однако такое решение затруднено по причине наличия в мировом сообществе множества национальных, классовых, религиозных, идеологических и иных противоречий, которые осложняют достижения общих взглядов на принципы функционирования будущей системы. Вместе с тем, если не окончательное решение проблем, стоящих перед мировой валютно-кредитной системой, то хотя бы способы сдерживания вероятного кризиса существуют, давно известны и не применяются лишь по причине жесткого противодействия со стороны влиятельных сторонников дальнейшей либерализации.

3.2. Возможные ограничение валютных спекуляций

В 1968 году Джеймс Тобин предложил ввести налог на все международные валютные операции с достаточно низкой ставкой, чтобы не причинять значительных неудобств стратегическим инвесторам, предприятиям экспортерам и импортерам, туристам и другим субъектам реального сектора, которые нуждаются в иностранной валюте, но достаточно высокой ставкой, чтобы сдерживать спекулянтов, играющих на изменяющихся процентных ставках и валютных курсах, которые насчитывают в настоящее время более 9/10 всех валютных операций. Тобин предлагал ставку в 0,02%. Позже были предложены гораздо более высокие ставки, причем налоговые сборы должны были делиться между странами, субъекты которых осуществляют сделку, пополам или могли бы быть использованы для финансирования международных организаций и оказания помощи беднейшим из развивающихся стран.

Данное предложение актуально и сейчас, причем как с точки зрения уменьшения доли спекулятивных операций с их негативными эффектами, так и с точки зрения международного источника финансирования и перераспределения ресурсов. Такой вид операций как арбитраж, вероятно, из-за подобного налога стал бы невыгоден. Хотя каждая пара сделок приносит лишь незначительный доход от микроскопических изменений процентных ставок и валютных курсов, десятки подобных сделок ежедневно могут принести высокую годовую прибыль. Однако данный налог не решает проблемы со сделками с государственными облигации, которые могут использоваться участниками рынка в качестве суррогата валюта. Также предложение Джеймса Тобина не дает решение для ситуации, когда прогнозируемые политические события или резкие экономические изменения привлекают на рынок крупных спекулянтов, получающих большие прибыли или убытки от нескольких крупных операций. Налог также малоэффективен в случае начала паники среди участников рынка, как это было во время печально известного кризиса в Юго-Восточной Азии.

Таким образом предлагаемый механизм неспособен предотвратить наиболее болезненные для существующего нерегулируемого валютно-кредитного рынка явления. Вместе с тем простота внедрения и прогнозируемые положительные эффекты делают его использование необходимым. Государства, вводящие налог, договариваются об условиях и обязуют всех субъектов, осуществляющих валютные операции (а такие субъекты обычно лицензируются), взимать данный сбор. Соглашение между тремя-четырьмя крупными странами, вероятно, привлечет интерес остальных. Кроме того, страны-участники могут взимать двойную или тройную сумму налога с субъектов, лицензируемых государствами, не вошедшими в соглашение. Или можно обложить налогом все валютные операции без исключения. Если часть средств вырученных от внедрения данного налога будет перераспределяться в пользу развивающихся стран, то можно ввести требование обязательного участия последних в данной схеме для получения помощи.

3.3. Изменение механизмов взаимоотношений кредиторов и заемщиков

Согласно предложению Ёшито Отани , техническая сторона проблемы, т.е. “плата за изъятие из циркуляции”, может быть разрешена гораздо более просто, чем предлагалось раньше — в соответствии с современным образом платежей. 90% того, что мы называем сегодня “деньгами”, в действительности являются числами в компьютере. Поэтому в рамках общепринятой в настоящее время системы расчетов платы за пользование после введения нейтральными деньгами может взиматься очень простым путем. Денежные вклады на счетах, находящиеся в распоряжении владельца в любое время, могли бы облагаться ежемесячной платой в размере, например, 0,5%, т.е. 6% в год. Каждый человек, имеющий на своем счете больше нейтральных денег, чем ему требуется на расходы в текущем месяце, перевел бы разницу во избежание потерь на свой счет в Сбербанке, где они не облагаются платой. Кто получает кредит, тоже не платит процентов, а только премию за риск и плату за администрацию кредита, которые и сейчас включаются в любой банковский кредит. Последние составляют от 1,5 до 2,5% от обычных кредитных издержек. Таким образом, практически изменится очень немногое. Банки продолжали бы функционировать как и прежде, с той только разницей, что они были бы больше заинтересованы в выдаче кредитов, поскольку они тоже были бы подвержены действию механизма оплаты за деньги, изъятые из оборота.

Для обеспечения равновесия между сбережениями и кредитами в банке, возможно, будет необходимость введения корректирующего процента в размере ±1%. Таким образом, если в банке на сберегательных счетах находится больше денег, чем ему требуется, то он должен государству лишь 1%. Если же у банка появятся затруднения с платежеспособностью, то он может получить соответствующую сумму. В этом случае плата за деньги являлась бы временным механизмом регулирования в отличие от сегодняшних процентов, которые являются механизмом перераспределения богатства. Основой этой реформы должна являться довольно точная привязка количества циркулирующих денег к той сумме, которая необходима для проведения всех коммерческих сделок. Когда количество выпущенных денег покроет необходимость их при заключении всех сделок, то вводить в оборот больше денег будет не нужно. Это означает, что новые деньги теперь будут следовать модели “естественного” роста (рис. 1, кривая “а”), а не экспоненциального.