ВОЕВАТЬ НЕЧЕМ

Царская Россия сильно отстала от других дер­жав в промышленном произ­водстве, во всем хозяйстве. Нарезное оружие, к примеру, было изобретено русскими, а раньше вооружили им свои армии англичане и французы, да еще турок снабдили. Пер­вый военный пароход «Ско­рый» тоже русские сделали, а к началу Крымской войны на Черном море было у рус­ских всего шесть пароходофрегатов. В огромной стране порох делали три завода. Чу­гуна Россия производила в 10 раз меньше, чем Англия. Потом, когда начнутся у Се­вастополя ожесточенные ар­тиллерийские дуэли, русские из-за нехватки снарядов смо­гут на десять выстрелов про­тивника отвечать только од­ним.

Поставим перед собой та­кой вопрос: если бы царь и его правительство заранее узнали о размерах опасно­сти, грозящей Севастополю, Крыму, всей России, могли бы они вооружить русскую ар­мию и флот так же хорошо, как был вооружен неприятель? Что-то было бы лучше, конеч­но. Но коренной разницы не было бы. Для коренного изме­нения военных дел нужно бы­ло изменить в корне политиче­скую и социальную основу жизни всего народа. И первое, что нужно было сделать,—это отменить крепостное право — право помещиков иметь в собственности людей, распо­ряжаться ими, как вещами. И на заводах работали люди, находившиеся в собственно­сти капиталистов. Труд, что в городе, что в деревне, был рабским трудом, следователь­но, малопроизводительным. В Англии и Франции давным-давно закончилась эпоха фео­дализма, в России же господ­ствовали феодальные отноше­ния.

Но разве мог царь по доб­рой воле изменить существу­ющие порядки? Наоборот, он всячески укреплял их: это ведь были порядки его, а не чьи-нибудь. Он сам был богатейшим помещиком. Како­во ему было расстаться со своей собственностью? И раз­ве мог он обидеть свою опо­ру — русских помещиков?

Мы говорили, что флот на Черном море возглавляли Корнилов и Нахимов. Правильнее, точнее было бы ска­зать, что они больше всех де­лали для флота. А должности их были не такие уж глав­ные — первый был начальни­ком штаба Черноморского флота, второй — начальником 5-й флотской дивизии. Над ними стояло много вельмож, титулы которых были настоль­ко пышные, насколько убоги­ми были их военные способ­ности. Оба адмирала имели ограниченные права, свои приказы и распоряжения обя­заны были согласовывать, утверждать; они тратили много сил, чтобы доказать выгод­ность и необходимость како­го-либо дела. Только нечело­веческая энергия, святая пре­данность Отечеству давали им силы воевать с неприяте­лем и одновременно с вель­можным начальством.

ПЕРВЫЕ БОИ У СЕВАСТОПОЛЯ

Неприятельские войска дви­гались от Евпатории к Сева­стополю. 8 сентября на реке Альме им преградила путь русская 35-тысячная (вдвое меньшая по численности) ар­мия. Произошло кровопро­литное сражение. Потери с обеих сторон были очень большие. Главнокомандующий генерал-адмирал князь Меншиков приказал своим войскам отступить к Бахчисараю. И Се­вастополь остался один, город должен был защищаться сам — силами небольшого гарнизона и тем, что мог дать флот.

Остается только гадать, как решилась бы судьба города, если бы союзники сразу по­сле сражения двинулись на Севастополь. Имея хорошую орудийную защиту со сторо­ны моря и укрепления на се­верной стороне, город был беззащитен на суше с юга. Но союзники долго не могли прийти в себя от понесенных потерь, они даже не пресле­довали отступавшую русскую армию. Это-то и дало воз­можность в кратчайший срок возвести на южной стороне города линию оборонитель­ных сооружений. Когда англи­чане, французы и турки, обой­дя северные укрепления го­рода, вышли к южной сторо­не, они неожиданно для се­бя наткнулись на непреодо­лимую полосу редутов и ба­стионов.

Флот неприятеля тоже был остановлен, он не смог войти в Севастопольскую бухту: у входа в нее моряки затопили пять старых линейных кораб­лей и два фрегата. Жалко бы­ло топить свои корабли, все они были прославлены во многих сражениях. Но иного выхода не было.

Союзное командование, как и предполагал Меншиков, боя­лось оставить свои войска в окопах на зиму. Только проб­лему эту оно намеревалось решить иначе, чем представ­лял себе Меншиков, — реши­тельным штурмом взять Сева­стополь и закончить войну до холодов.

5 октября союзники, поль­зуясь большим превосход­ством в артиллерии, начали ожесточенную бомбардиров­ку города с суши и моря. По­сле этого начался штурм укреплений. Защитники Сева­стополя сражались с невидан­ным мужеством. Штурм они отбили, при этом уничтожили много неприятельских орудий и повредили несколько кораб­лей. И опять потери в людях с обеих сторон были очень большие, повторить штурм в ближайшее время противник не мог. Севастопольцы вос­пользовались передышкой для совершенствования своей обороны.

Умер раненный на Малаховом кургане адмирал Влади­мир Алексеевич Корнилов. С того тяжелого дня все за­боты о защите Севастополя легли на Павла Степановича Нахимова и его давнего со­ратника адмирала Владимира Ивановича Истомина.

РАССКАЗЫВАЮТ ДОКУМЕНТЫ

14 сентября 1854 года. Приказ П. С. Нахимова

«Неприятель подступает к городу, в котором весьма ма­ло гарнизона; я в необходи­мости нахожусь затопить суда вверенной мне эскадры и оставшиеся на них команды с абордажным оружием присо­единить к гарнизону. Я уверен в командирах, офицерах и командах, что каждый из них будет драться как герой: нас соберется до трех тысяч; сборный пункт на Театральной площади. О чем по эскадре объявляю».

Из записок неизвестно­го унтер-офицера

«В Севастополе везде кипе­ла работа; все бегало, суети­лось. Почти все полки были вооружены лопатами, кирка­ми, мотыгами и другими ору­диями, необходимыми при по­стройке укреплений. Рабочие таскали землю в корзинах, в мешках, в полах шинелей, во всем, в чем было можно. Всюду возили и носили брев­на, доски, станки и орудия, снятые с потопленных кораб­лей. Работали не только сол­даты, но даже женщинам бы­ла дана работа: они построи­ли батарею .»

20 ноября 1854 года. Из письма артиллерийско­го офицера Л. Н. Толстого брату

«Город осажден с одной стороны, с южной, на кото­рой у нас не было никаких укреплений, когда неприятель подошел к нему. Теперь у нас на этой стороне более 500 ору­дий огромного калибра и не­сколько рядов земляных укреплений, решительно непри­ступных. Я провел неделю в крепости и до последнего дня блудил как в лесу, между этими лабиринтами батарей. Неприятель уже более трех недель подошел в одном ме­сте на 80 сажен и не идет вперед; при малейшем дви­жении вперед его засыпают градом снарядов. Дух в вой­сках выше всякого описания. Во времена древней Греции не было столько геройства. Кор­нилов, объезжая войска, вме­сто «здорово, ребята!» гово­рил: «Нужно умирать, ребята, умрете?» — и войска отвеча­ли: «Умрем, ваше превосхо­дительство, ypa!» И это не был эффект, а на лице каждо­го видно было, что не шутя, а взаправду, и уже 22000 ис­полнили это обещание.

.Бомбардирование 5-го чи­сла останется самым блестящим, славным подвигом не только в русской, но и во все­мирной истории. Более 1500 орудии два дня действовали по городу и не только не да­ли сдаться ему, но и не за­ставили замолчать и одну двухсотую наших батарей .»