г) соотнесение этих образов с эталонами различного инфор­мационного содержания и определение эталона, изоморфного те­кущему образцу.

4. Психологический механизм принятия решения

Этапы развития явления трансформируются в структурные уровни его организации и выступают затем как функциональные ступени дальнейших творческих взаимодействий.

Это — всеобщий принцип развития. Рассмотрим его примени­тельно к психологической проблеме принятия решения, опираясь на данные психологических экспериментов.

Прежде всего обратимся к этапам развития психологического обеспечения принятия решения.

В результате экспериментального изучения умственного разви­тия ребенка было выделено пять достаточно отличаю­щихся друг от друга этапов.

Первый из них характеризуется неспособностью действовать “в уме” (во внутреннем плане). Дети, находящиеся на этом этапе, способны решать задачи лишь во внешнем плане, манипулируя непосредственно вещами. Активность ребенка побуждается только практическими потребностями (для самого ребенка — “прапракти-ческими”). Способы действий не осознаются. Процессы и продукты действий слиты (не расчленены для самого ребенка). Цели форми­руются и достигаются под непосредственным контролем вещей. В основе регуляции действий лежит непосредственное восприятие ситуации. Эмоции — единственное, что выступает здесь в роли об­ратной связи.

На втором этапе задачи также решаются лишь во внешнем плане, путем манипулирования вещами. Однако дети уже способ­ны воспроизводить сложившиеся во внешнем плане действия по словесному указанию взрослого, т. е. связывать словесную модель ситуации с ее непосредственным восприятием. Верно, слово вы­ступает здесь лишь как обычный “сигнал сигнала”: оно срабаты­вает, когда у ребенка уже имеется соответствующая программа, подготовленная яо внешнем плане. Дети на этом этапе способны воспроизводить во внутреннем плане продукты собственных дей­ствий, выражать их словесно, а следовательно, осознавать их. Однако попытки действовать непосредственно “в уме” приводят к “утере задачи”, к распаду деятельности. Манипулирование веща­ми происходит без достаточно осмысленного плана, замысла. Соот­несение частной и общей целей недостижимо: решение частной задачи превращается в самоцель, общая задача растворяется, выталкивается. Действия контролируются преимущественно веща­ми. Оценка эмоциональна, хотя внешние речевые указания уже начинают влиять и на выбор цели, и на контроль действия, и на его регуляцию, и оценку.

На третьем этапе задачи могут быть решены манипуляцией представлениями вещей. Происходит расчленение продукта и про­цесса действия — способы действий (процессы) вскрываются, ста­новятся доступными “оречевлению”, осознанию. Они составляют основу формирующихся операций. Слово приобретает качественно иную функцию. Оно становится не просто сигналом сигнала, а зна­ковым сигналом, который не только активизирует готовую коман­ду, но может нести в себе зародыш собственной команды — заро­дыш программы действий. Прежде программа действий, соответ­ствующая речевому сигналу, была скрыта внутри. Теперь намечается возможность ее вынесения во вне. До этого дети не имели способности к построению самокоманды. На данном этапе такая способность начинает складываться. Однако ее реализация еще сильно затруднена относительным несовершенством теперь уже организации внешнего плана действий: дети затрудняются в понимании условий задачи — у них нет достаточных данных для “считывания” значений знаковых сигналов в образованиях внеш­него плана; они часто теряют задачу: “считывание” оказывается весьма сложной деятельностью. Вместе с тем существенно расши­ряется сфера стимуляции — появляются собственно познаватель­ные потребности и целеполагания, хотя функцию контроля дейст­вий все еще выполняют преимущественно вещи, а в самостоятель­ной оценке результатов действий доминируют эмоции.

На четвертом этапе задачи решаются также манипулированием представлениями предметов, но затем, при повторном обращении к задаче, найденный путь уже может составить основу плана пов­торных действий, каждое из которых теперь строго соотносится с требованиями задачи. Это обеспечивается переводом ряда образо­ваний внутреннего плана во внешний план, что дает известную свободу, намечающую отчетливо выраженную способность к само­команде. Формируются интеллектуальные операции, которыми осуществляются самокоманды. Ход оперирования подвергается оценке, опирающейся на логические правила. Роль эмоциональной оценки тем самым ограничивается.

На пятом этапе наметившиеся тенденции достигают полного развития. Способность к самокоманде сформирована. Действия систематичны, построены по замыслу, строго соотнесены с задачей. Если решающий сталкивается с задачей, для решения которой у него имеется готовая логическая программа, контроль за ходом ее решения и оценка оказываются всецело логическими.

Таковы основные этапы развития внутреннего плана действий. Дальнейшее совершенствование этого плана определяется законо­мерностями его связи с внешним планом: функционируя, внутрен­ний план перестраивает и внешний. Образования внутреннего пла­на как бы спускаются на уровень внешнего, создавая тем самым более обширные возможности для совместного функционирования. Это осуществляется в ходе широкого овладения культурой, нара­щивания специальных профессиональных знаний и т. п.

Несмотря на отмеченные преобразования, в развитом интеллек­те этапы его развития сохраняют свои отчетливые следы: они оказываются структурными уровнями его организации. Это ярко обнаруживается в решении творческих задач.

При нетворческой задаче развитый интеллект реализует гото­вые логические программы. Однако при творческой задаче карти­на меняется. Провал избранной программы отбрасывает организа­цию деятельности решающего на нижние структурные уровни интеллекта. Он повторяет смену типов поведении, характерных для каждого из этапов развития. Человек как бы карабкается по лестнице структурных уровней интеллекта. А лестница эта по­строена из трансформированных этапов развития. Структурные уровни организации интеллекта выступают теперь как функцио­нальные ступени решения творческой задачи.

Огромное количество фактов, накопленное психологией твор­чества, полностью подтверждает высказанное положение. Это дает право рассматривать описанную здесь организацию интеллекта че­ловека как выраженный в наиболее общем виде психологический механизм принятия решения человеком.

Сказанное выше дает право изобразить центральное звено пси­хологического механизма принятия решения в виде двух прони­кающих одна в другую сфер. Внешние грани этих сфер представ­ляют собой абстрактные пределы (асимптоты) дискурсивного мышления. Снизу таким пределом оказывается интуитивное мыш­ление. За ним простирается сфера строго интуитивного мышле­ния — мышления животных. Сверху — логическое. За этим преде­лом простирается сфера строго логического мышления — мышле­ния современных вычислительных машин.

Нетрудно подметить, что объекты интуитивного мышления представляют собой вещи-оригиналы. Правда, это только в пре­дельном случае. Вообще говоря, такими объектами могут быть и изобразительные модели оригиналов. Однако и здесь данные моде­ли выступают не в специфической для них функции, не как собст­венно модели, но в функции оригиналов — как вещи. (Ведь можно все-таки перенести один из членов уравнения по другую сторону знака равенства вопреки законам математики!) Объекты логического мышления — модели в собственном смыс­ле слова — знаковые, символические.