План.

Введение. Кратко о С.В. Лурье.

Категориальный статус понятий “ментальность” и “менталитет”.

Суть «ментальности».

«Ментальность», как объект исследования.

Социальная психология / ментальность.

Проблемы изучения “национального характера”.

“Ментальность” в отечественной культурологи.

Ментальность и общество.

Исследования этничности.

Заключение.

ЛИТЕРАТУРА

Введение. Кратко о С.В. Лурье.

Светлана Владимировна Лурье родилась в Ленинграде 8 января 1961 года. С 14 лет внештатный корреспондент газеты ленинградского комсомола "Смена". В 1979 поступила на журфак ЛГУ. К командировкам от “Смены” прибавились поездки на практику в различные уголки страны, вплоть до Сибири и Алтайского края. Во время поездок по старым русским городам проснулось чувство этничности, "ощутила себя русской, чувство было физически острым и мало привязанным к государству. В чем-то даже напротив - я всегда легко находила язык с чужими националистами. Это все люди с обостренной, почти воспаленной этничностью и они почти сразу обнаруживают в себе массу общих черт. Наверное, это потом и трансформировалось в метод эмпатии в этнопсихологии".

В 1987 Лурье предприняла первый научный опыт - разработала типологию этического сознания. Получившуюся статью принесла Андрею Николаевичу Алексееву - социологу ядовской школы, известному своим многолетним экспериментом социолога-рабочего Полиграфмаша. Его оценка: "Вы социолог от Бога" и готовность к систематическому руководству вселила в Светлану уверенность и положила начало серьезным занятиям наукой. “Это - великолепный педагог, которого по методике можно сравнить только с Сократом. Я показывала ему свои работы, а он никогда не указывал недостатков в них, только хвалил, но к концу каждого разговора я понимала, что нужно исправить. Андрей Николаевич как бы показывал мне меня же в идеальном свете, и я стремилась к этому образу. Больше года он препятствовал моим контактам с другими коллегами и выпустил на “свет Божий”, когда я уже была вполне уверена в своих силах и любая негативная оценка могла заставить меня задуматься, но ни в коем случае не сложить крылья. В конце “инкубаторного периода” я прочитала объявление о Всесоюзном конкурсе исследовательских проектов молодых социологов и спросила Андрея Николаевича, (это было на заседании Ленинградской секции Советского Социологической Ассоциации). Он сказал: при одном условии - не читать ни одной чужой программы, не читать, как они пишутся, а исходить только из здравого смысла. А потом громко добавил - “А вдруг да наша Света победит. Вот будет позор для всей советской социологии”. Программу я писала в перерывах между стирками и кухней, под насмешливые взгляды родни: “чем бы дитя не тешилось”. Но социологи-члены конкурсной комиссии во главе с Ядовым наиболее перспективным молодым социологом признали “домохозяйку”. Сразу же позвонила Андрею Николаевичу и поздравила его с успехом эксперимента. “Это был самый блестящий эксперимент в моей жизни” - ответил он”.

В 1989 Светлана приглашена во вновь создаваемый Ленинградский филиал Института Социологии АН СССР его директором Б.М. Фирсовым на должность младшего научного сотрудника - следствие первого места на Всесоюзном конкурсе Социологов - в дополнение к поездке с большим докладом на Всемирный Социологический конгресс в Мадрид и вступлением в Международную Социологическую Ассоциацию. Через год она получает возможность в качестве плановой темы заняться своей первой монографией “Метаморфозы традиционного сознания”. Ее работы о финнах, турках, этическом сознании русской общины, - ее кризисе и гибели в годы коллективизации начинают публиковаться научными и научно популярными журналами, оценившими оригинальность авторской концепции и владение пером. Постепенно концепция "родового этического сознания", представленная в ранних работах трансформируется, в теорию "традиционного сознания", как психологического защитного механизма, формирующего этническую культуру путем "трансфера" на реальные обстоятельства исторической жизни этноса "этнических констант" - наиболее глубинной, системообразующей составляющей этнической картины мира любого народа. В 1992 году написаны отшлифованные версии большинства очерков, составивших монографию "Метаморфозы традиционного сознания". Эта работа была средством спастись от чудовищного груза, навалившегося в связи со смертельной болезнью отца, не дожившего и до шестидесяти лет. Книга была издана в 1994 в его память одним из друзей отца - директором типографии Новиковым, а посвящена - А.Н. Алексееву - первому учителю в науке.

Имея огромный журналистский опыт в общении с людьми, а так же большие знания в этнологии, Светлана Владимировна сформулировала собственный взгляд, собственную концепцию ментальности.

Категориальный статус понятий “ментальность” и “менталитет”.

Качественное своеобразие психики нашего современника все чаще называют ментальностью. Это модное и популярное слово в политическом дискурсе стало уже системообразующим. Судя по публикациям в периодической печати, ментальность бывает украинской, постсоветской, российской, отечественной — чуть ли не крымской или одесской. Произвольность характеристик подсказывает психологу, что речь идет о таком психическом образовании, в котором помимо сознательных явно присутствуют и бессознательные компоненты. В подавляющем большинстве случаев контекст употребления данного понятия фиксирует размытые представления о его предметном содержании.

Стремительно вошедшее в обыденную и научную речь понятие “ментальность” тяготеет к различным отраслям гуманитарного знания. Историки французской школы “Анналов”, введшие его в оборот, рассматривали ментальность как такой способ видения мира и уровень сознавания, на котором мысль не отчленена от эмоций и автоматизмов сознания. А.Я.Гуревич, которому принадлежит первая попытка зафиксировать категориальный статус данного понятия, подчеркивает, что ментальность как обобщенный способ восприятия мира, манера чувствовать и думать, характерная для людей определенной эпохи, составляет предмет психологического изучения.

В энциклопедическом словаре “Политология” есть статья “Менталитет”, являющая характерный пример очередной попытки чётче обозначить это размытое, “обобщенное понятие, отчасти образно-метафорическое, политико-публицистическое, обозначающее в широком смысле совокупность и специфическую форму организации, своеобразный склад различных психических свойств и качеств, особенностей и проявлений”. Действительно, стремясь к уточнению понятия, многие авторы используют весьма неоднозначные или даже метафорические описания, относя их то к менталитету, то к ментальности, и определение, подобное приведенному выше и касающееся именно менталитета, приходилось встречать редко.

Следует заметить, что при всей пестроте и многообразии определений того, что есть менталитет и чем он не является, не утратило актуальности следующее замечание: “Когда хотят объяснить что-то необъяснимое, как бы витающее в воздухе, но объективно существующее, говорят: “Это наш менталитет”; когда не желают чего-то объяснять — тоже находят отговорку в менталитете . Есть много попыток дать определение и объяснение феномену менталитета. Но этого не позволяют сделать границы прежней (во многом и ныне действующей) научной парадигмы”. Иными словами, пользуясь словом “менталитет” не как термином, а для фиксации определенных аспектов психической реальности, им обозначают специфический внутренний опыт, возникающий вследствие общей бессознательной ориентации индивида в собственной культуре. “Ментальность” или “менталитет” есть современное выражение того, что Э.Дюркгейм называл коллективными представлениями, participation mistique.