Полуофициальное издание «Российские Вооруженные Силы в чеченском конфликте» утверждало, что объявление моратория носит чисто политический характер. Боевики «использовали» мораторий для передислокации своих отрядов, перегруппировки сил и средств, пополнения оружием и боеприпасами и совершения диверсионных актов в отношении федеральных войск». Было бы удивительно использовать паузу как-то иначе, или боевики должны были загорать на солнышке?

А для чего использовали время наши? Явно не для принятия одних только солнечных ванн, если судить по тому, как скоро они развернули наступательные операции в горах сразу же после завершения моратория. Пресса тогда захлебнулась от восторга победных сводок, сообщая об одной взятой высоте за другой. Потери не рекламировались, хотя известно, что порой за одни лишь сутки они достигали 50 человек убитыми и 250 человек ранеными.

Но тем не менее когда 3 июня в прессе прозвучало победное «Ведено пало», а когда 14 июня – «Над Шатоем российский флаг», в это время солдаты отходили обратно, с трудом пробиваясь к своим – закрепиться на завоеванных высотках сил не оказалось. Все наземные коммуникации были перерезаны, а шедшие на подмогу передовым частям колонны блокировались боевиками в горных ущельях и расстреливались. Снабжение по воздуху как и высадка тактических десантов сорвалось.

Но если о взятии Шатоя и Ведено трубили во весь мир, то об их потере скромно умалчивали.

Впоследствии формальный контроль над злополучным Шатоем вроде бы установили, разместив близ села танковую часть. Это было любопытное зрелище: внизу под скалой, танки и окопы федеральных сил, прямо над ними нависают позиции боевиков, с которых все как на ладони – стреляй не хочу! Посему офицеры придерживались банально простой тактики договоренности с боевиками: мы вас не трогаем, вы нас .

И так к середине июня 1995 года официально одержана ПОЧТИ полная победа. Утверждалось, что блокпосты армии, ОМОНа и внутренних войск МВД контролирует все коммуникации. Но из Назрани в Грозный можно было добраться, не встретив ни одного поста!

Практически федеральная власть существовала там чисто номинально лишь днем. С наступлением темноты «конституционный порядок» сужался до территории баз, окопов и блокпостов. Чуть темнеет – и город уже во власти невидимок: кто-то ведет огонь по блокпостам в самом центре Горозного, кто-то обстреливает их на окраинах, кто-то лупит по аэродрому Северный, кто-то постреливает по Ханкале, главной базе федеральной группировки. И так каждую ночь: весна-лето-осень 1995-го, зима 1995-96-го – все одно и то же с блокпостами, и с дорогами. А о нашей победе объявляется еще много-много раз, еще многократно поведают о вновь взятых высотах, поселках и загнанных в горы «бандитах», еще много раз прозвучит: еще немного, еще чуть-чуть. И все то же: днем армия делает вид, что контролирует, а ночью безраздельные хозяева Чечни – те самые загнанные боевики, которых по всем выкладкам Грачева, Квашнина, Кулешова уничтожили трижды, четырежды .

«День ОМОНа» становится короче, и вот уже в январе 1996-го боевики средь бела дня проверяют машины в сотне метров от КПП на выезде из Грозного .

Побед у наших войск было так много, что после одной такой боевики непринужденно вошли в Гудермес, после другой, в марте 1996 года, удачно отметили женский день захватом Грозного. И их не выбили, не разгромили – ушли сами, понимая, что пока им в город не удержать. А на дорогах и в ущельях, по сводкам очищенных от боевиков, регулярно горели наши колонны, оборванные и голодные солдаты с блокпостов выпрашивали у проезжих хлеб, сигареты, деньги, водку, предлагая купить автомат по дешевке, офицеры уныло говорили о невозможности победы, сытые прапорщики деловито договаривались с боевиками о поставке очередной партии «гуманитарной помощи», толкая уже налево танки и БТРы, не менее дюжие омоновцы взимали дань, и ничего сделать было нельзя: война мягко зашла в политический тупик, армия натурально разлагалась. И в конце мая 1996 года вновь заговорили о мире.

Военные предлагали объявить войну выигранной и вывести войска. У ОМОНа было другое мнение: «Вырезать их всех подряд, мирных и немирных, выжечь напалмом – и все .» Одна победа, правда была: после более годичной мучительной осады наконец-то взяли Бамут.

И так до августа. «Груз 200» шел косяком, а «загнанных в горы» и пятикратно уничтоженных боевиков становилось все больше и больше . В августе боевики вновь заняли Грозный, провозгласив независимость. Но она не являла собой пример цивилизованной демократии и законности. Обретенный фактический суверенитет работал не только на широко разрекламированную идею свободы сколько на всероссийский (и ровно постольку и чеченский) криминал. Война ничего не изменила. Чечня стала дальше, чем при Дудаеве, во всех отношениях. Россия скомпрометировала себя перед всем миром.

Мир в Чечне оказался инструментом в руках Российской финансовой элиты.

Москва делает вид, что Чечня – субъект федерации, чеченцы имитируют независимость, попутно требуя с России комп5енсацию за ущерб 120-150 млрд. долларов, а на самом деле все ищут способы зарабатывания денег на мире в мятежной республике, всерьез не задумываясь о статусе.

Было принято решение о выводе войск из Чечни.

И Хасавюртовские соглашения представляют собой конец Первой чеченской войны, и как хотелось, чтобы она стала последней. Но этому не суждено было сбыться. Так как в Чеченской войне нет победителей, в ней все – побежденные.

Чеченцы возвратились к мирной человеческой жизни. И внешне довольно скоро привыкли к тому, что в домах появился свет, а вдоль разрушенных кварталов курсируют настоящие рейсовые автобусы, а с мыслью о том, что на этих руинах вырастет еще не одно поколение, они свыклись практически сразу. Жили непритязательно и некапризно, постепенно поверив, что кошмар позади и дважды такое пережить невозможно.

А кошмар между тем продолжался. На территории Чечни расцветал бандитизм и работорговля, терроризм и чудовищный промысел на заложниках, началось разворовывание государственных ресурсов – нефти, газа и др. ископаемых. В то же время в недрах вечных руин открывались дорогие магазины, а крепкие юноши в белых костюмах катали биллиардные шары на соответствующих евростолах. Все понимали и обо всем догадывались, продолжая радоваться тому, что хуже наверняка быть не может.

А в Москве, а также на всем пространстве от Камчатки до Калининграда на тему второй чеченской попытки был наложен всеобщий и добровольный запрет.

Заволновалось серьезно правительство России после неслыханного похищения генерала Жигуна и открытых террористических актов на территории России, что привело к военным действиям в Чечне.

Как правило первая чеченская война была задумана не ради того что-бы остановить начавшуюся войну, а как способ зарабатывания денег. И положить всему этому конец, должно было Хасавютртовское соглашение. Все надеялись что подписание этого договора, остановит кровопролитные действия в Чечне. Между тем кошмар продолжается и расцветает бандитизм и работорговля, терроризм и чудовищный промысел на заложниках, началось разворовывание государственных ресурсов – нефти, газа и др. ископаемых. Что и стало новым толчком к боевым действиям. Наши дипломаты, политики как нельзя кстати нашли эту лазейку, набить свои карманы и уйти в тень и остаться чистыми на политической арене. При этом им было безразлично, какаим способом они им достануться. В результате этого загнав Россию в котлован, экономическую пропасть.