ЦАРСТВОВАНИЕ ФЕОДОРА АЛЕКСЕЕВИЧА

1. Перемены при дворе в начале царствования. Новый царь, воспитанник Симеона Полоцкого, был очень хорошо, по тогдашнему времени, образован, но ему было только 14 лет, и притом он имел очень слабое здоровье. Рождался вопрос, кому владеть доверенностью царя; начались движения партий. Самым доверенным лицом при царе Алексее, как мы видели, был Матвеев, но Матвеев был самый близкий человек к мачехе царской царице Наталье Кирилловне и ее сыну царевичу Петру; поэтому Матвеев был ненавистен родственникам первой жены царя Алексея, Милославским, и друзьям их; теперь, когда вступил на престол сын Милославской, Милославские и друзья их воспользовались своим временем, чтоб низвергнуть Матвеева; его обвинили в чернокнижии, в нерадении о здоровье царском и сослали сперва в Казань, а оттуда в Пустозерск, лишивши имения и боярства.

Тщетно старик писал к царю и вельможам оправдательные и умилостивительные письма, в которых сравнивал свою участь с участью Велисария и умолял Феодора уподобиться императору Титу, жаловался, что его осудили без суда, не дали очной ставки с обвинителями, что ему с сыном и хлеба на две деньги купить негде в Пустозерске; только в конце царствования участь его была облегчена: его перевели из Пустозерска в город Лух и возвратили ему одну вотчину. Тогда же и умирающего Никона позволено было перевезти с Белого озера в Воскресенский монастырь, но он умер на дороге в Ярославле. Но не Милославским удалось занять самое видное место в царствование Феодора: это место заняли Языков и Лихачев.

2. Война и перемирие с турками. Во время этих придворных перемен на юге продолжалась война с Дорошенком, против которого под Чигирин отправились в 1676 году князь Григорий Ромодановский и гетман Самойлович. Дорошенко, видя невозможность защищаться против них, сдал Чигирин и отказался от гетманства. Но этим дело не кончилось, потому что турки не хотели выпускать из рук своих Украины. В августе 1677 года сорокатысячное турецкое войско осадило Чигирин, осажденные оборонялись отчаянно, а между тем к ним на выручку спешили князь Ромодановский и гетман Самойлович; турки и татары не могли помешать им переправиться через Днепр и, поражаемые с одной стороны этими войсками, а с другой осажденными, ушли от Чигирина.

В июле следующего года вдвое большее число турок опять осадило Чигирин; опять пошли к нему на выручку Ромодановский и Самойлович, но на этот раз не могли помешать туркам истребить Чигирин подкопами. Наконец в начале 1681 года заключено было с турками и татарами двадцатилетнее перемирие, по которому Россия уступила туркам западную украйну, прежние владения Дорошенки, представлявшие пустыню.

3. Уничтожение местничества. После чигиринских походов, кончившихся не так, как бы хотелось, возник вопрос о преобразовании войска. Мы видели, что еще в царствование Михаила Феодоровича не только были приглашены иностранцы в русскую военную службу, но из русских людей были составлены полки, обученные иностранному строю; теперь же возник вопрос о необходимости преобразования в целом составе русского войска. В начале 1682 года царь Феодор Алексеевич поручил рассмотрение этого вопроса князю Василию Васильевичу Голицыну и выборным из военных чинов.

Выборные объявили, что, по их мнению, надобно разделить полки не по-прежнему, на сотни, а на роты, полк должен состоять из 6 рот, каждая рота - из 60 человек, вместо сотенных голов выбрать ротмистров и поручиков, которым между собою не местничаться. Тут же выборные объявили, что необходимо уничтожить местничество не только в ратных, но и в посольских и всяких делах, чтоб всякий от великого до малого чина был беспрекословно на том месте, которое ему государь укажет. 12 января был созван собор из знатного духовенства и членов думы, на котором прочли мнение выборных и царь объявил, что сам дьявол посеял среди русских людей местничество, от которого во всяких делах была большая пагуба, а ратным людям в битвах поражение, что дед его, отец и сам он много заботились об искоренении этого зла, и спросил:

"Отменить ли по челобитью выборных местничество или оставить его по-прежнему?" Патриарх Иоаким отвечал, что местничество есть источник всякого зла и потому он со всем духовенством не знает, как благодарить государя за намерение искоренить его; светские члены собора объявили, что согласны с патриархом; тогда государь велел принести разрядные книги и сказал: "Для совершенного искоренения и вечного забвения все просьбы и записки по местничеству приказываем предать огню". Присутствующие сказали: "Да погибнет в огне это богоненавистное, братоненавистное, любовь отгоняющее местничество и вперед да не вспомнится вовеки!" Книги были тут же сожжены. После этого государь объявил, что прикажет составить несколько родословных книг, в которые внесутся фамилии, смотря по их знатности.

4. Славяно-греко-латинская академия. К царствованию же Феодора относится состояние проекта высшего училища, или академии. Монах Тимофей, возвратившись из Греции, рассказал царю о жалком положении православной Церкви на Востоке, происходящем от недостатка образования; тогда Феодор признал необходимым поддержать православие на Руси распространением просвещения; учреждено было училище, где собрано 30 человек детей изо всех сословий; царь писал к патриархам, чтоб прислали в Москву учителей, искусных в греческом и латинском языках и в науках, особенно же твердых в православии; ему хотелось, чтоб это училище объемом преподавания равнялось другим европейским академиям.

Написан был устав для академии, в котором царь говорит, что он, подобно Соломону, вступив юношею на престол, ни о чем не хочет так заботиться, как о мудрости, царских должностей родительнице, всяких благ изобретательнице и совершительнице. Начальник академии, или блюститель, и учители могли быть только русские или греки, и последние должны были иметь от патриархов свидетельство в православии. В ученики академии могли вступать люди всех сословий и возрастов; никто не смел держать домашних учителей иностранных языков, но мог, если хотел, посылать детей своих в академию; ученики, с успехом окончившие свое воспитание в академии, жаловались в приличные чины и как мудрые пользовались особенною царскою милостию. Все ученые иностранцы, приезжавшие в Россию, подвергались испытанию в академии и только вследствие одобрения ее принимались в службу.

Академия должна была смотреть, чтоб иноверцы не распространяли своих учений между православными, блюститель смотрел за поведением всех иностранцев, обратившихся в православие; блюститель и учителя наблюдали, чтоб ни у кого не было запрещенных Церковью книг; всякий уличенный в хуле на православную веру отдавался на суд блюстителю и учителям, и если обвинение оказывалось верным, то преступник подвергался сожжению. Таким образом, новая московская академия, несмотря на то что не была училищем духовным, а всенародным, учреждалась, однако, в видах церковных, должна была служить Церкви, охранять православие от иноверных учений.