После крещения сыновей княжеских митрополит Михаил, приехавший из Греции, родом болгарский славянин, и священники, приехавшие из Корсуня, пошли по городу с проповедью. Сам князь Владимир помогал им: ходил среди народа, поучая его новой вере. Многие киевляне тогда же с радостью крестились. Другие только слушали проповедь и раздумывали о новой вере. После проповеди и увещаний Владимир послал кликать по Киеву : «Кто на другой день не придет к реке, богат ли он, беден или нищ, работник ли, тот будет князю противен!» Многие из народа с радостью слушали это и говорили: «Это было бы не добро, если бы князь с боярами не приняли этого». И пошел князь на призыв народа. Утром Владимир вышел с царицыными и корсунскими священниками к реке Почайне. Множество народа собралось туда же. Стали входить киевляне в воду и стояли в реке, одни по шею, другие по грудь; дети стояли у самого берега; многие взрослые входили в воду с младенцами на руках; а крещеные бродили по реке, уча крестившихся, что им делать во время совершения таинства, и становясь тут же их восприемниками.

Священники же читали с берега молитвы. Окрестились киевляне и стали расходится каждый в свой дом. Владимир же молился и радовался. Подняв глаза к небу, он говорил: «Боже сотворивший небо и землю! Дай узнать этим людям Тебя истинного Бога .Утверди в них праведную веру. И мне помоги Господи побеждать всякое зло…» Так произошло крещение киевского народа. Есть придание, что иные, очень усердные язычники не хотели, и смотреть на крещение и бежали в леса и степи. Но таких, наверное, было очень не много. Почайна, где крестились киевляне, соединяется с Днепром. Прежде она была большой, судоходной рекою. Еще при великой княгини Ольги в Почайне останавливались греческие суда. Ныне русло реки почти совсем пересохло; остался вместо нее маленький ручеек.

Есть известия, что митрополит с епископами, присланными из Царьграда с Добрынею, дядею Владимировым, и с Анастасом ходили на север и крестили народ; естественно, что они шли сначала по великому водному пути, вверх по Днепру, волоком и Ловатью, до северного конца этого пути – Новгорода Великого. Здесь были крещены многие люди, построена церковь для новых христиан; но с первого раза христианство было распространено далеко не между всеми жителями; из Новгорода, по всей вероятности, путем водным и шекснинским, проповедники оправились к востоку до Ростова. Этим кончилась деятельность первого митрополита Михаила в 990 году; в 991-м он умер; легко представить, как смерть его легко должна была опечалить Владимира в его новом положении; князя едва могли утешить другие епископы и бояре; скоро, впрочем, был призван из Царьграда новый митрополит – Леон; с помощью поставленного им в Новгород епископа Иоакима Корсунянина язычество здесь сокрушено окончательно.

Вот любопытное известие об этом из так называемой Иоакимовой летописи: «Когда в Новгороде узнали, что Добрыня идет крестить, то собрали вече и поклялись не пускать его в город, не давать идолов на ниспровержение»; и точно, когда Добрыня пришел, то новгородцы разметали большой мост и вышли против этого с оружием; Добрыня стал, было уговаривать их ласковыми словами, но они и слышать не хотели, вывезли две камнестрельные машины (порски) и поставили их на мосту; особенно уговаривал их не покорятся главный между жрецами то есть волхвами их, какой-то Богомил, прозванный за красноречие Соловьем. Епископ Иоаким со священниками стояли на торговой стороне; они ходили по торгам, улицам, учили людей, сколько могли, и в два дня успели окрестить несколько сот. Между тем на другой стороне новгородский тысятский Угоняй ездя сюду, кричал: «Лучше нам помереть, чем дать богов наших на поругание»; народ на той стороне Волхова рассвирепел, разорил дом Добрыни, разграбил имение убил жену и еще некоторых из родни. Тогда Тысятский Владимиров Путята, приготовил лодки и выбрав из ростовцев пятьсот человек, ночью перевезся выше крепости на ту сторону реки, и вошел в город беспрепятственно, ибо все думали, что это свои ратники. Путята дошел до двора Угоняева, схватил его и других лучших людей и отослал их к Добрыне за реку. Когда весть об этом разнеслась, то народ собрался до 5000, обступили Путяту и начали с ним злую сечу, а некоторые пошли разметали церковь Преображения господня и начали грабить дома христиан. На рассвете приспел Добрыня со всеми своими людьми и велел зажечь некоторые дома на берегу; новгородцы испугались побежали тушить пожар , и сеча перестала. Тогда самые знатные люди пришли к Добрыне просить мира. Добрыня собрал войско, запретил грабеж; но тотчас велел сокрушить идолов – деревянных сжечь, а каменных изломав, побросать в реку.

Мужчины и женщины, видя это с воплем, с воплем и слезами просили за них, как за своих богов. Добрыня с насмешкою отвечал им: «Нечего вам жалеть о тех, которые себя оборонить не могут, какой пользы вам от них ждать? – и послал всюду с объяснениями, чтоб шли крестится. Посадник Воробей сын Стоянов, воспитанный при Владимире, человек красноречивый, пошел на торг и сильнее всех уговаривал народ; многие пошли к реке сами собою, а кто не хотел, тех войны тащили, и крестились: мужчины выше моста, женщины ниже. Тогда многие язычники, чтоб отбыть от крещения, объявляли, что крещены, для этого Иоаким велел всем крещеным надеть на шею кресты, а кто на будет иметь на себе креста тому не верить, что крещен, и крестить. Разметанную церковь Преображения построили снова. Окончив это дело, Путята пошел в Киев; вот почему есть бранная для новгородцев пословица: «Путята крестил мечом, а Добрыня – огнем».

VI. Значение

Что дало Руси христианство? Такого рода вопросы всегда не просты, поскольку учитывать надо не только приобретения, но и потери. Папа Иоан-Павел 11 явно недоговаривал, когда оправдывал «увлечения» насильственными акциями церкви в деле искоренения язычества. Там, где христианизация проводилась насильственно, она для большинства обращенных означала порабощение. Именно поэтому на протяжении ряда веков вели борьбу с крестоносцами балтийские славяне и другие прибалтийские народы. Поэтому особенно важно оценить, как именно проходила христианизация, и в каком виде христианство выступало.

Специалисты достаточно единодушны в оценке крещения Руси, как явления прогрессивного. При этом, однако, чаще всего имеется в виду соотношения абстрактного христианства и абстрактного язычества. А сравнение должно быть конкретным: что привносило, и что разрушало христианство на Руси.

Главное достоинство язычества заключалось в сохранении в рамках его хозяйственного опыта. При насильственной христианизации часто терялись именно практические завоевания многих поколений! Собственно хозяйственному опыту на Руси христианство особого ущерба не наносило: оно не пыталось, по крайней мере, на государственном уровне бороться с теми самыми поверьями, в которые одевается многовековая практика овладения законами природы. Более того. Церковь, приспосабливаясь к языческим праздникам, относящихся к циклу сельскохозяйственных работ сложнее всего отношение к народной медицине, часто принимающей форму волшебства.