Финские народцы, обитавшие в области Оки, по некоторым признакам, составляли только часть большого Мордовского племени. Нетрудно представить себе главные черты их быта при начале нашей истории; без всякого сомнения, он был очень прост и немногосложен, как у всех народов, не вышедших ещё из состояния дикости. Рассеянные небольшими группами или отдельными семьями Финны жили в глуши первобытных лесов, на берегу рек и бесконечных болот; охота и, вероятно пчеловодство служили им главным источником существования; земледелие, может быть, и в те времена входило уже в число их занятий; но ему не благоприятствовали лесистая природа страны и местами скупая, песчано-глинистая почва. В этом случае для нас драгоценны слова Герберштейна, которыми он в первой половине XVI века характеризует Мордовское племя. «К востоку и югу от реки Мокши, - говорит он, - лежат огромные леса, в которых обитает Мордва, народ, говорящий особенным языком. Они отчасти идолопоклонники, отчасти магометане; живут разбросанными селениями, обрабатывают поля; питаются мясом диких животных и мёдом; богаты драгоценными мехами; народ суровый, храбро отбивающий от себя татарских хищников; почти все пешие, вооружены длинными луками и превосходные стрелки». Если сравним с этим известием описание чисто Мордовского быта в наше время, то в главных чертах находим большое сходство; отсюда имеем право заключить, что и с IX века по XVI этот быт изменился очень мало. Так , например, Мордва до сих пор отличается свойственною дикарям неразборчивостью в выборе пищи, только в недавнее время она оставила привычку пожирать самых нечистых животных; а мясо медведей, волков, ежей, белок, вьюнов и ястребов ещё не вышло из употребления.

В XVI веке часть Мордвы исповедовала ислам, заимствованный у соседних Болгар, Казанских и Касимовских Татар; но в IX веке язычество в этих странах ещё не встречало себе ни какого противодействия. К сожалению, религиозные верования северо-восточных Финнов далеко не приведены в известность для того, чтобы можно было построить из них полную систему. Однако, благодаря заметкам некоторых наблюдателей, мы имеем довольно цельное понятие о язычестве Мордовского племени; видим, что оно прошло несколько ступенией религиозного развития и не лишено присутствия господствующей идеи. Верховное божество называется Шкай; за ним следуют низшие боги и богини, между которыми разделены заботы по управлению различными частями мира, таковы: Керемять, Азарава, Паксязар и Паксязарава, Вирьязар и Вирьязарава, Ведьязар и Ведьязарава, Лугазар и Лугазарава, Ютазар и Ютазарава и пр. Все эти имена встречаются в молитвах, преданиях и поверьях у Мордвинов, которые вообще поздно, не охотно подчинились христианству, и упорно продолжают сохранять многие языческие верования и обряды.

Нижнее течение Оки почти до самого устья занимало племя Мурома, которое прежде других племен, обитавших по реке Оке, примкнуло к возникающему Государству, и несколько опередило их в развитии форм. В IX столетии мы находим здесь город Муром, который, может быть, распространил своё имя на ближнюю часть Мордвы. Близость Волги, по которой шёл водный путь из Новгорода в Болгарию и Козарию, более всего способствовала раннему участию Мери и Мурома в Русской истории. Язычество Муромы, судя по той борьбе, которую должны были выдержать против него первые проповедники христианства, достигло некоторой степени развития. Не знаем, насколько их верования были общи с Мордвою; но у нас сохранилось несколько любопытных известий об обрядах Муромцев в конце XI столетия. «Очные ради немощи в кладезях умывающиеся и сребреницы на ня повергающе… дуплинам древяным ветви убрусцем обвешивающие и сим поклоняющиеся… кони закалающе, и по мёртвых ременные плетения и древолазная с ними в землю погребающе, и битвы и кроение и лиц настрекания и драния творяще».

Между всеми Мордовскими нардцами для нас особенно важна Мещера, которая обитала по притокам Оки выше Муромы. Доныне вся северная часть Рязанской губернии носит название «Мещёрской стороны». Древние летописцы не отличают её от Мери и Мордвы, и не знают её имени. Затерянные в непроходимых дебрях и болотах между притоками средней Оки, Мещеряки долее своих соседей остаются на степени совершенной дикости и ускользают от внимания истории.

Итак, прежде нежели появился Славянский элемент в тех местах, о которых мы говорим, Финские племена с незапамятных времён были здесь полные хозяева, и самым заметным памятником их древнего господства, бесспорно, служат до сих пор многие тёмные для нас географические названия.

Самым крайним Славянским племенем на востоке в IX веке являются Вятичи. О происхождении Вятичей и их соседей Радимичей сохранилось у летописца, как известно, любопытное предание, из которого заключают, что эти племена, отделившиеся от семейства Ляхов, заняли свои места гораздо позднее других Славян, и что в народе ещё в XI веке сохранилась память об их движении на восток. Вятичи заняли верхнее течение Оки, и таким образом пришли в прикосновение с Мерею и Мордвою, которые, по-видимому, без особенной борьбы подвинулись на север. Едва ли могли существовать серьёзные причины к столкновению с пришельцами при огромном количестве порожних земель и при ничтожности домашнего хозяйства у Финнов. К тому же и само Финское племя, скудно одарённое от природы, с явным недостатком энергии, вследствие неизменного исторического закона должно было всюду отступать перед породою, более развитою. Трудно провести границы между Мещёрою и её новыми соседями; приблизительно можем сказать, что селения Вятичей в первые века нашей истории простиались до реки Лопасни на север и до верховьев Дона на восток.

Немногими, но очень яркими красками изображает Нестор языческий быт некоторых Славянских племен. «И Радимичи, и Вятичи, и Север один обычай имяху: живяху в лесу, якоже всякий зверь, ядуще все нечисто, срамословье в них, но игрища межю селы. Схожахуся на игрища, на плясанье, и на вся бесовская игрища, и ту умыкаху жены собе, с нею же кто сьвещашеся; имяху же по две и по три жены. Аще кто умряше, творяху тризну над ним. И по сем творяху тризну над ним, и по сем творяху кладу велику и възлажахуть и на кладу мертвеца, сожьжаху, а посем собравше кости, вложаху в судину малу и поставяху на столпе на путех, еже творят Вятичи и ныне». Судя по первым словам упомянутые племена не имели ни земледелия, ни домашнего хозяйства. Но далее видно, что они жили селами и имели довольно определённые обычаи или обряды относительно брака и погребения; а подобное обстоятельство уже предполагает некоторую степень религиозного развития и указывает на начала общественной жизни. Впрочем, трудно решить, насколько слова Нестора относились собственно к Вятичам IX столетия, потому что едва ли можно приравнять их к Северянам, которые поселились на своих местах гораздо ранее и жили по соседству с Греческим водным путём. Ясно, по крайней мере, что Вятичи в те времена были самым диким племенем между восточными Славянами: удалённые от двух главных центров русской гражданственности, они позднее других вышли из племенного быта, так что русские города упоминаются у них не ранее XII века.