Отражение русского народного воззрения можно видеть, по мнению К.С. Аксакова, в общественном быте русского народа, его языке, песнях, обычаях. Оно возникает в результате освобождения от чужого авторитета, от подражательности. Этому призваны помочь древняя русская история и современный быт простого народа, впитавший в себя все подлинно национальное, формирующий саму пластику своеобразной русской натуры.

Итак, ранних славянофилов отличали: во-первых, идеализация в той или иной мере древнерусского быта и связанная с ней патриархально-утопическая теория общества, исходящая из того, что оно должно строиться по типу семейных отношений, ибо его истинной основой является семья. Во-вторых, вытекающая из данной идеализации вера в то, что спасение России заключается в возвращении, к ее исконным началам, сохранившемся в народных воззрениях и в быту простого народа; кроме того, также мысль о том, что все проблемы и недостатки современного славянофилам российского общества в большей или меньшей степени обязаны своим происхождением прозападным петровским реформам. В-третьих, учению славянофилов была присуща определенная система религиозных воззрений, тесно связанных с социально-политическими. Славянофилы были сторонниками самодержавия как своеобразной и характерной черты русского общества, противостоящего западному абсолютизму. Самодержавие, осеняющая его православная вера и народность — вот три основы, ипостаси русской жизни, но первым в этой триаде, по мнению славянофилов, является не самодержавие, а православие. Говоря о народности, славянофилы абсолютизировали кресть­янскую общину, рассматривая ее как неизменное и вневременное образование, то есть, по существу, внеисторически. Отличие России от Запада кроется в примате коллективизма над индивидуализмом, в патернализме, то есть покровительстве, оказываемом царским двором своему народу-кормильцу, в существующей еще в Московской Руси многоступенчатой системе самоуправления и суда присяжных-целовальников, которые позднее были упразднены Петром I.

«Русская идея», с точки зрения неославянофилов, представляет собой бесконечное трехмерное пространство живого космоса, включающее в себя три ипостаси бытия: Бог (душа и небо), Ближние (душа и земля). Родина (душа и мир).

Публицист Д.Ильин, например, полагает, что «русская идея всегда воплощала авторитарную власть, основанную на Православии». Считая, что масса людей, уверовавшая в Бога, в благодать, становится народом, тот же автор говорит, что русское православие воспринимает Бога любовью. Христианская любовь, по мнению неославянофилов, — главная черта русского национального характера, а любовь к Богу, собственно, и составляет суть загадочной русской души. Представляя религиозность как национальную черту народа, неославянофилы утверждают, что возрождение русской государственности и русского народа возможно лишь через возрождение православной церкви. Писатель А. Дугин, например, замечает, что само понятие русского народа нельзя свести к совре­менным понятиям «этнос», «нация» и др. Русские, по его мнению, воспринимают свою национальную принадлежность как религиозный фактор, как конфессию. «Быть русским — значит принадлежать к особой загадочной религии, чьи контуры совпадают с бесконечностью русских границ».

Неославянофилы убеждены, что только самодержавие как форма правления, опирающаяся на православную духовность, церковь, праздники и обряды, необходимо России. Превознося православную церковь как объединяющее народ начало, они критически относятся к другим вероисповеданиям.

М. Устинов, например, в статье «Выбор веры» резко негативно оценивает закон о свободе вероисповеданий, считая, что тот являет собой «узаконение бессовестности» и ведет к разрушению православной веры и русской государственности. Закон, уравнивая все вероисповедания, «игнорирует ту реальность, что Русское государство в течение тысячелетий крепилось устоями Православия и разваливается без их опоры вот уже три четверти века». По мнению автора, до сих пор закон об отделении церкви у нас не исполняется, ибо весь ход церковной жизни совпадает с общим направлением государственного процесса.

Конечно, такая крайняя точка зрения присуща далеко не всем неославянофилам. Большинство из них придерживаются более терпимого отношения к другим религиям и никому не навязывают православную веру, хотя и считают, что без нее не может быть ни нравственности, ни духовности.

По мнению некоторых представителей неославянофильства, у нас происходит сегодня «профанация православия», называемая «религиозным возрождением», то есть имеет место увлечение внешней культовой стороной религий при явной глухоте к их духовному содержанию, отдается дань моде. Но ведь религиозное сознание (действительно религиозное!) стремится познать мир через его бесконечную и бессмертную сущность и жить в соответствии с ней, называя ее Богом, являющимся мерой всех вещей.

Неославянофилам присуща пессимистическая оценка сегодняшнего состояния духа русского народа, ибо истинная духовность, по их мнению, уничтожена и пока не возродилась, нет и национальных лидеров, которые могли бы вывести народ из кризисной ситуации.

Итак, православие в той или иной степени признается всеми представителями неославянофильства основой единства народа, показателем уникальности его места в истории человечества.

Второй основой этого единства является самодержавие (монархическая власть), опирающееся на Русскую православную церковь. Апология монархии, осененной Божьей властью, звучит во многих выступлениях неославянофилов. Например, ссылаясь на Ригведу, Махабхарату, художник И. Глазунов высказывает мнение, что независимо от уровня развития культуры, общественного устройства, вообще независимо от типа цивилизации (восточный или западный) всегда есть царь—вожак, а есть народ—ведомый. Народ любит своего царя и доверяет ему, ибо он—«наместник Бога на земле», находится в ореоле Божественной святости, а царь заботится о благополучии и процветании своего народа.

Суть монархизма, царской власти состоит в том, что она не народная, высшая, «наднародная», данная Богом и признаваемая над собой народом, если он «не безбожен». «Не от народа, а от Божьей милости к народу идет . царское самодержавие».

Восстановление монархии, по мнению автора, требует восстановления «истинного христианского мировоззрения, то есть совершенно реального ощущения промысла Божиего в земных делах». Только реальная связь с Богом способна рождать и поддерживать нравственный идеал, объединяющий в себе все цели и стороны жизни. Поэтому, считает он, ни в коем случае нельзя отделять церковь от государства. Наоборот, именно церковь должна следить за тем, чтобы моральные устои постоянно поддерживались и соблюдались, а связь верующего человека с Богом вливала жизненную силу в нравственные идеалы общества и отдельной личности. Именно церковь должна заниматься воспитанием граждан и быть верховным нравственным авторитетом во всех вопросах. «Поэтому. — заключает автор статьи, — вопроса о восстановлении монархии, строго говоря, нет. Есть вопрос о восстановлении православия в будущей России. Для истинного верующего христианина монархическая форма правления является само собой разумеющейся. Религиозное мировоззрение нации порождает инстинктивное стрем­ление к истинно монархической власти, и тот же инстинкт подсказывает в общих чертах многие необходимые для монархического строения истины».