Первые законодательные меры закрепощения крестьян

XV в. в положении русского крестьянства характеризу­ется исследователями как переломный, когда феодалы и го­сударство переходят в наступление на права и свободы крестьян.

Одним из первых проявлений такого наступления, стала статья 57 Судебника 1497 г. Ивана III, которая ограничила право «отказа» крестьян от земли. Статья закрепляла один обязательный общегосударственный срок выхода – неделю до Юрьева дня (26 ноября) и неделю, следующую за этим днем. Первона­чально право это не было стеснено законом; но самое свой­ство поземельных отношений налагало обоюдное ограниче­ние как на это право крестьянина, так и на произвол земле­владельца в отношении к крестьянину: землевладелец, на­пример, не мог согнать крестьянина с земли перед жатвой, как и крестьянин не мог покинуть свой участок, не рассчи­тавшись с хозяином по окончании жатвы.

Предполагается, что с 60-х гг. XV в. начали производить переписи крестьян, обязанных нести тягло. Их записывали вместе с их землями в особые «писцовые книги» и тех, кто попал в книгу, считали прикрепленными к той земле, на которой он был записан. Эти «письменные» крестьяне («старожильцы») уже не выпускались со своих мест; могли переходить с места на место только люди «неписьменные», то есть не записанные в книги («пришлые»), которых, как указано выше, землевладельцы прикрепляли к земле в основном с помощью ссуд. Правом перехода в Юрьев день пользовались те крестьяне, которые не «за­старели» еще за своими землевладельцами.

Так мало-помалу принимались меры к тому, чтобы прикрепить крестьян к местам, сделать из них оседлое податное сословие, обязанное платить государю подати («тянуть тягло»), а на служилых землях еще и работать на зем­левладельца. С развитием поместного землевладения устанавливалась зависимость крестьян­ского населения от помещиков, за которыми крестьяне были записа­ны в писцовых книгах.

Дальнейшее усиление зависимости крестьян от землевладельцев (XVI в.)

Значительное расширение территории Московского госу­дарства, возникновение казачества, последствия опричнины и Ливонской войны стимулировали государство к ограничению права «выхода».

Судебник Ивана IV 1550 г. увеличил «пожилое» и обя­зал крестьян засевать перед уходом озимь, стал регулиро­вать и ускорять переход различных категорий сельского на­селения в разряд старожилых.

Во время опричнины Грозного, вследствие разных причин, крестьяне во множестве своевольно оставляли свои земли и шли на «дикое поле», в казаки, или же на новые земли в завоеванное Грозным Поволжье. Землевладельцы, разумеется, не желали выпускать из-за себя крестьян и всеми мерами задерживали их, прибегая даже к насилию. А так как народ все-таки уходил, и рабочих в центральных областях государства становилось все менее и менее, то землевладельцы стали изыскивать способы, как бы взамен ушедших, добыть на свои земли новых работников. Самым действенным способом было переманить крестьян от соседей, «вывезти» их из-за других владельцев. Крестьянский «вывоз» стал обычным явлением. Пользуясь тем, что законом крестьянский пере­ход не был запрещен, богатые землевладельцы рассылали своих приказчиков, чтобы выкупать крестьян у их господ (заплатив гос­подам за крестьян все их долги) и таким способом «отказывать» крестьян от владельцев и «вывозить»их на свои земли, заманив разными льготными обещаниями. Шла, таким образом, борьба за крестьян, в которой победа оставалась на стороне богатых земле­владельцев. Они имели средства, чтобы добывать себе рабочих людей; мелкиеже помещики не имели средств, чтобыих удержать за собою.

Между тем московское правительство именно из мелких помещиков составляло свое главное войско и потому не могло допустить их обеднения и разорения. Оно должно было вмешаться в борьбу за крестьян еще и по той причине, что «перевоз» крестьян вел к бесчисленным ссорам и жалобам; суды были завалены делами о возвращении увезенных и ушедших крестьян и о взыскании убытков от незаконных «вывозов» и «отказов». Вот почему, стали появляться указы о крестьянах.

В 1581 г. начинается новое описание русских земель и временно запрещается (первона­чально, вероятно, в отдельных районах) выход крестьян в Юрьев день («заповедные лета»). В 1592 г. начинается со­ставление новых писцовых книг, которые в дальнейшем рассматривались как офи­циальный документ, прикреплявший крестьян к земле и фе­одалам, как ее собственникам.

Указ 1597 г.

Первым актом, в котором видят указания на прикрепле­ние крестьян к земле, как на общую меру, считают указ 24 ноября 1597 г. Из этого акта следует, что если крестья­нин убежал от землевладельца не раньше 5 лет до 1 сен­тября (тогдашнего нового года) 1597 г. и землевладелец вчинит иск о нем, то по суду и по сыску такого крестьянина должно возвратить назад, к прежнему землевладельцу, «где кто жил», с семьей и имуществом, «с женой и с детьми и со всеми животы». Если же крестьянин убежал раньше пяти лет, а землевладелец тогда же, до 1 сентября 1592 г., не вчинил о нем иска, такого крестьянина не возвращать и исков и челобитий об его сыске не принимать. Больше ни­чего не говорится в царском указе и боярском приговоре 24 ноября. Указ, очевидно, говорит только о беглых крестья­нах, которые покидали своих землевладельцев «не в срок и без отказу», т. е. не в Юрьев день и без законной явки со стороны крестьянина об уходе, соединенной с обоюдным расчетом крестьянина и землевладельца. Этим указом уста­навливалась для иска и возврата беглых временная дав­ность, так сказать, обратная, простиравшаяся только назад, но не ставившая постоянного срока на будущее время. Такая мера принята была с целью прекратить затруднения и беспорядки, возни­кавшие в судопроизводстве вследствие множества и запоз­далости исков о беглых крестьянах. Указ не вносил ничего нового в право, а только регулировал судопроизводство о беглых крестьянах.

Установление пятилетнего срока для возвращения беглых крестьян, записанных в последние писцовые книги 1592года, подало мысль многим историкам, что за пять лет до указа 1597 г., то есть в 1592 году, состоялся общий закон, запретивший крестьянам переход и отменивший так называемый Юрьев день. Но, несмотря на все поиски, текст этого закона 1592 года не найден, и самое существование его весьма сомнительно (Платонов).

Некоторые историки высказывали мысль, что указ 1597 г. и есть тот самый закон, которым крестьяне впервые были прикреплены к земле, но не прямо, а косвенно: без предварительного запрещения правительство признало незаконными все крестьянские переходы, совершившиеся в последние пять лет до издания этого указа, и дозволило покинувших свои участки крестьян возвращать на них, как беглецов.

После указа 1597 года несколько раз были выдаваемы указы о том, чтобы крупные зем­левладельцы не возили крестьян из-за мелких и чтобы вообще никто не вывозил крестьян к себе в большом количестве. Этими указами надеялись прекратить столкновения из-за крестьянского вывоза и разорения мелких помещиков крупными владельцами. Незаметно, однако, чтобы указы о крестьянах в чем-либо помогли делу: и после них продолжалось крестьянское передвижение, и слышались по-прежнему жалобы помещиков на уход и увоз крестьян. Важно было то, что правительство обратило внимание на положение крестьян и стало законом определять отношения крестьян к зем­левладельцам. Указами о крестьянах в последние годы XVI века московское правительство старалось остановить все еще сильную бродячесть крестьянского населения.