Вернувшись в Ставку после московского Совещания, Кор­нилов, поощряемый кадетами и поддерживаемый Союзом офицеров, решил предпринять попытку переворота. Были приняты меры, чтобы послать в Петроград особо «верные» войска, в том числе «дикую дивизию» (состоявшую из татар, осетин и чеченцев), входившую в конный корпус под командованием генерала Крымова. Учитывая, что немецкие войска заняли Ригу, Корнилов потребовал подчинения себе войск столичного гарнизона, находившихся в непосредствен­ном ведении правительства, а также расширения компетенции военных трибуналов и восстановления в тылу смертной казни. Керенский отклонил эти требования. Получив информацию о намерении Корнилова приступить к осаде Петрограда, ввести там военное положение и свергнуть правительство, Керенский сместил главнокомандующего, который после разоблачения ре­шил действовать открыто и отказался уйти в отставку. Конф­ликт был неизбежен. В то время как Корнилов продвигал свои войска к столице, Керенский, покинутый министрами-кадета­ми, подавшими в отставку, начал переговоры с Исполкомом Совета по поводу образования Главного земельного комитета. Служащие почты, телеграфисты, солдаты и железнодорожни­ки отреагировали мгновенно: они вывели из строя систему связи, а лояльные войска столичного гарнизона выступили на­встречу солдатам Корнилова, чтобы объяснить, каковы подлин­ные планы мятежного генерала. Угроза мятежа вновь превратила Керенского в главу революции. Революционная со­лидарность проявилась полностью: большевистских лидеров выпустили из тюрьмы; большевики приняли участие в работе земельного комитета и Комитета народной обороны против контрреволюции, созданного под эгидой Советов. За несколь­ко часов мятеж был ликвидирован. Генерал Крымов покончил жизнь самоубийством, а Корнилов был арестован.

Без корниловского мятежа, не бы­ло бы Ленина. И он был, несомненно, прав: в политическом пла­не мятеж резко и полностью изменил ситуацию. Кадеты, открыто поддержавшие Корнилова и ушедшие в отставку из правительства в разгар кризиса (27 августа), были дискредити­рованы.

Два месяца, отделявшие провал корниловского мятежа от взя­тия власти большевиками, были отмечены ускорением распада общества и государства в условиях острого экономического кри­зиса. В армии мятеж уничтожил последние остатки доверия к офицерам. Он показал также, в какой степени оперативные при­казы могли служить прикрытием для контрреволюционных ма­невров. В дерев­не «незаконные действия» возросли многократно начиная с июля, в течение которого властями было зарегистрировано 1777 случаев откровенного насилия. В деревни были направлены войска. Большевики были единственными, кто подталкивал крестьян к захвату помещичь­их земель. Однако распространение аграрных беспорядков бы­ло все-таки в основном стихийным движением, продолжением крестьянских движений предыдущих лет.

Не оставались в стороне и рабочие. В сентябре — октябре сотни предприятий были остановлены под предлогом трудностей в снабжении, снижения производи­тельности труда рабочих, забастовок и беспорядков. Десятки тысяч рабочих оказались выброшенными на улицу. В этих усло­виях снизилась активность выступлений; в сентябре — октябре количество забастовок уменьшилось по сравнению с маем, но они отличались большей агрессивностью, большим радикализмом и были более политизированы; забастовщики час­то требовали установления рабочего контроля за производством и все чаще — отставки правительства, перехода всей власти Со­ветам.

Локауты, сознательный экономический саботаж со стороны некоторых предпринимателей и забастовки (которые вели к зна­чительному снижению производительности труда) окончательно дезорганизовали функционирование производственной системы. Российская экономика потерпела крушение задолго до октября 1917 г.

В условиях крушения традиционных институтов и усиления недовольства различных категорий населения Керенский, про­возгласив 1 сентября республику, постарался укрепить законность своего положения созданием новых институтов: Де­мократического совещания, а затем Совета республики. Первое, аналогичное по своему составу Государственному совещанию, созванному в августе (делегаты кооперативов, земств, муници­палитетов составляли там большинство), должно было принять в сентябре два важных решения: исключить или оставить в прави­тельственной коалиции буржуазные партии; определить характер Совета республики. Исключив «партии, скомпрометировавшие себя в деле индивидуальном порядке деятелей, принадле­жавших к кадетской партии, позволив Керенскому, заботивше­муся о поддержке «политической элиты нации», ввести в свой кабинет Коновалова, Кишкина и Третьякова. Большевики, по­считав это провокацией, заявили, что только II Всероссийский съезд Советов, назначенный на 20 октября, будет иметь право сформировать «подлинное правительство».

6 октября Керенский открыл сессию Временного Совета ре­спублики. Он заявил об ответственности своего правительства перед этим главным институтом республики и изложил свою программу: защитить страну, восстановить военный потенциал, выработать вместе с союзниками условия прочного мира. От имени большевистской фракции Троцкий разразился филиппи­кой в адрес Временного Совета республики, который он оха­рактеризовал как новое издание булыгинской Думы, и правительства, которое по приказам кадетских контрреволюци­онеров и империалистов безосновательно продолжает эту опу­стошительную войну и готовит сдачу Петрограда и поражение революции. После окончания его речи 53 депутата-большевика покинули зал. Их уход стал первым актом Октябрьской рево­люции.

31 августа большевистская резолюция, призывавшая к со­зданию правительства без буржуазии, впервые получила боль­шинство в Петроградском Совете, 9 сентября Исполком Петроградского Совета, в котором преобладали эсеры и мень­шевики, оказался в меньшинстве; Троцкий был избран предсе­дателем Совета. Из столицы это движение распространилось на Москву, Киев, Саратов. В сентябре уже более 50 Советов при­няли резолюции о передаче всей власти Советам. К тому же большевики завоевали прочные позиции в некоторых народных организациях, таких, как Советы фабрично-заводских и район­ных комитетов в Петрограде.

В более общей форме большевистские идеи внедрялись в ар­мию и рабочую среду. На II конференции фабрично-завод­ских комитетов преобладавшие там большевики без труда доби­лись принятия нужных резолюций. Что же касается крестьян, то они доверяли лишь «максималистам», не догадываясь, что те играют на руку большевикам. Радикализация и постепенная боль­шевизация широких слоев общества, разочарованных политикой правительства и «демократии», щедро раздававших обещания и не прекращавших призывать к терпению в ожидании созыва Учредительного собрания, контрастировали с малочисленностью пар­тии большевиков, насчитывавшей примерно 200 тыс. членов. Но в условиях организационного вакуума осени 1917 г., когда го­сударственная власть уступила место соцветию комитетов, сове­тов и совещаний, оспаривавших друг у друга крохи власти и законности, было достаточно энергичных действий одной груп­пы, пусть даже малочисленной, но организованной и решитель­ной, чтобы авторитет ее немедленно вырос до размеров, несопоставимых с ее реальной силой.