На исходе столетия сплошь маломощные дворохозяйства, резко со­кратились площади наделов. Налицо чувствительное утяжеление эксплуата­ции крестьян госу­дарством и феодалами. Важно и то, что в совокупной фео­дальной ренте государст­венно-централизованной принадлежали теперь ве­дущие позиции, она преобладала среди денежных обязательств крестьян­ского двора. Царские подати, царево тягло называли современники чаще других в качестве причины запустения. Тем самым ме­нялся в определенной мере адрес недовольства крестьянства — им становилась цен­тральная власть.

В годы экономического регресса проявился новый вариант преодоле­ния за­труднений. Стратегия крестьян выражалась в том, что основные или значимые усилия выводились за пределы государственного налогообложе­ния. В этом были заинтере­сованы и помещики. Происходило это по преиму­ществу двумя способами. Во-первых, возрос удельный вес всякого рода промысловых и домашних занятий. Во-вторых, что важнее, в земледелии резко увеличилось значение аренды. В конце XVI века это была по преиму­ществу аренда земель соседних феодальных собственников или же из госу­дарственного фонда поместных пустошей. Все эти явления фиксируют в ре­альном течении жизни тенденции некрепостнического развития на экономи­ческом уровне. Именно поэтому мы вправе рассматривать Смуту и как от­ражение в реалиях социаль­ной, политической борьбы двух подспудных, эко­номических направлениях развития общества. Только неодинаков удельный вес тенденций крепостнической и некрепост­нической эволюции — первая была намного мощнее и распространеннее второй. [7, с.462]

В обществе были силы помимо крестьянства, объективно заинтересо­ваны в по­вороте. Это различные разряды приборных служилых людей (стрельцов, служилых ка­заков, пушкарей и т.п.), население южной погранич­ной зоны вообще. Здесь, в районах новой колонизации социальная разме­жеванность местного общества была мало за­метна по сравнению со старо­освоенными районами. Противоречия между этим ре­гионом и центром пре­валировали над внутренними конфликтами. К тому же, сюда сте­кались наи­более активные в социальном и хозяйственном плане элементы россий­ского общества. Пограничье делало привычным обращение к оружию в затрудни­тель­ных случаях. Суровость обстановки породила особенный тип крестья­нина, горожа­нина, служилого человека. Наконец, в несомненной оппозиции к власти находилась значительная часть горожан. Это порождалось традици­онным набором: тяжелым на­логовым прессом, произволом местных вла­стей, непоследовательностью правитель­ства в своей городовой политике.

Борис Федорович Годунов (1552-1605) правил по историческим меркам совсем недолго: он скончался в 1605 г., через семь лет после восшествия на престол.

2. Борьба за престол боярских группировок и политических авантюристов

2.1. Появление самозванства на Руси. Лжедмитрий I

Несмотря на признание Земским собором, Борис Годунов, взойдя на престол, постоянно ощущал непрочность своего положения. Он знал, что столичная аристокра­тия, затаившись, ждет удобного момента для его низ­вержения. В других слоях обще­ства отношение к новому царю было неодно­значным: многие не имели веры в его бо­гоизбранность.

Учитывая особое отношение народа к царской династии как богоиз­бранной и отмеченной благодатью, сторонники Бориса Годунова всячески подчеркивали его родство с царем Федором, распространяли слухи о том, что еще Иван IV питал к Борису особое расположение. Однако еще более близким родством со старой династией гор­дились главные политические противники Бориса — братья Романовы (из их рода была первая жена царя Ивана IV — мать Федора). Виды на престол имели и некоторые пред­стави­тели многочисленных княжеских родов русского (Рюриковичи) и литовского (Гедиминовичи) происхождения.

Боярская аристократия, стремившаяся к ограничению власти царя в свою пользу, усилила борьбу против Бориса Годунова. Именно в этих оппо­зиционных кругах была впервые выдвинута и опробована идея самозванства как способа борьбы с ца­рем. Первые элементы легенды о царевиче-избави­теле появились еще в середине 80-х годов, когда в Москве начали ходить толки о подменах рождавшихся мертвыми де­тей у царицы Ирины. В начале XVII века эта легенда получила широкое хождение не только в столице, но и в отдаленных уголках страны. И вот в 1603 г. против Годунова поднялся объя­вившийся в Польше «царевич Дмитрий» — якобы чудом спасшийся от убийц сын Ивана Грозного. Подлинный царевич Дмитрий погиб в Угличе 15 мая 1591 г. в возрасте 10 лет при загадочных обстоятельствах. Идея самозван­ства была новой для российской политической традиции и явно носила «авторский» характер. Пола­гают, что ее создателями были лютые враги Го­дунова бояре Романовы, в доме кото­рых некоторое время жил исполнитель главной роли — бедный галицкий дворянин Григорий Отрепьев. [2, с.25]

Отрепьевы принадлежали к провинциальному дворянству и были осо­бой вет­вью старинной фамилии Нелидовых. Отец Григория, стрелецкий сот­ник, рано погиб в пьяной драке, оставив сиротой малолетнего сына. Тот не­сколько лет добровольно служил во дворах аристократов, в том числе у од­ного из Романовых. В 1600 г. состоя­лось большое «дело» Романовых: по об­винению в покушении на здоровье царя Бориса были арестованы, а затем сосланы в опале все члены семьи и родственного клана. Его глава, Федор Никитич Романов, был пострижен в монахи под именем Филарета. Ско­рее всего в связи с этим круто изменилась судьба Юрия Богдановича Отрепьева, в монашестве инок Григорий: ставши послушником, он быстро сменил не­сколько мона­стырей, оказавшись в результате в кремлевском Чудове мо­настыре, а вскоре — в бли­жайшей свите патриарха Иова.

Самозванец обладал выдающимися способностями, обширной, но тра­диционной на Руси начитанностью, острым умом, емкой памятью и почти ге­ниальной приспособ­ляемостью к любой ситуации. В Речи Посполитой он по­следовательно прошел круги православной знати и монашества, антитрини­тариев и покровительствующим им ари­стократов, пожил на Запорожской Сечи, а через князя А. Вишневецкого попал к тем представителям польских католиков-магнатов, которые ориентировались на короля Сигизмунда III. В руках опытного политика, воеводы Юрия Мнишка, обладавшего раз­ветвлен­ными брачно-родственными связями он сформировался. А главное — вполне «искренне» обе­щал ключевым фигурам то, что они хотели. Королю — погра­ничные области России и активное участие в войне против Швеции. Ю. Мнишку и его 16-лет­ней дочери Марине — богатства кремлевской казны. Папе — через его нунция и поль­ских иезуитов — свободу католической пропа­ганды, участие в антиосманском союзе, свободу действий в России Ордена иезуитов и т.д. Для убедительно­сти он тайно пе­решел в католичество весной 1604 г. В итоге он получил поли­тическую и моральную поддержку Рима, скрытую политическую и экономиче­скую помощь от короля и ряда магнатов. [7, с.467]

Самозванец приобрел множество крепостей и стойких сторонников самим фак­том своего появления на российской земле, его передовым отря­дам и имени царе­вича сдались Чернигов, Пу­тивль и множество других кре­постей. Схема повторялась из раза в раз: по­явление отряда сторонников царевича под стенами города быстро приводило к восстанию против воевод местных жителей и гарнизона, аресту годунов­ских военачальников и их от­правке к Лжедмитрию. Толпы народа встречали «царевича» хлебом-солью на его пути от Путивля до Москвы. Народ связы­вал с ним надежду на восста­новление законной династии и прекращение гнева Божьего. Цар­ские вое­воды терпели поражение за поражением и под конец перешли на сторону Самозванца. Борис Годунов внезапно умер 13 ап­реля 1605 г.