19 августа 1936 года в Москве в Октябрьском Зале Дома Союзов начался первый чудовищный спектакль - так называемый «открытый процесс» над лидерами оппозиции. На скамье подсудимых сидели главным образом бывшие лидеры «новой» оппозиции - Г.Е. Зиновьев, Л.Б. Каменев, Г.Е. Евдокимов, И.Н. Смирнов, И.П. Бакаев, С. Мрачковский, В.А. Тер Ваганян и другие, причем многие из них уже во второй раз за два года оказались на этой скамье. Всего в группе обвиняемых было шестнадцать человек, их в обвинительном заключении назвали «троцкистско-зиновьевским террористическим центром».

«Судебное разбирательство длилось до 24 августа и к его концу обвиняемые уже совсем не «отпирались». Зиновьев говорил: «Мой ущербный большевизм превратился в антибольшевизм, а благодаря троцкизму я дошел до фашизма . Мы заняли место большевиков, эсеров, меньшевиков и белогвардейцев, которые не могли открыто выступать в нашей стране[15]».

Все обвиняемые «охотно» рассказывали о своей роли в убийстве Сергея Мироновича Кирова и о планах убийства таких крупных политических деятелей, как Сталин, Молотов, Каганович, Чубарь, Эйхе. Каменев рассказывал, что убийство Сталина планировалось осуществить во время VII конгресса Коминтерна и что этот акт должен был вызвать замешательство в партии и привести к мощному движению за возвращение к власти Троцкого, Каменева и Зиновьева. Лишь один Н.И. Смирнов пытался отвергнуть большую часть предъявленных ему обвинений, но и у него ничего не вышло, так как он был «уличен» показаниями других подсудимых.

Хотя процесс и считался открытым, в зале присутствовало лишь несколько десятков заранее отобранных «представителей общественности», а остальными «зрителями» были сами сотрудники НКВД. Были отвергнуты многие элементарные нормы судопроизводства. Никаких вещественных доказательств прокурор СССР А.Я. Вышинский не предъявлял, а коллегия Верховного суда, возглавляемая В.В. Ульрихом, их и не требовала. Всё обвинение было построено на показаниях и признаниях самих обвиняемых. В судебном разбирательстве также не принимали участия адвокаты, а предложения некоторых зарубежных адвокатов встать на защиту обвиняемых были отвергнуты. Все показания были однообразны: перечисление различных преступлений или планов преступлений, которые подготавливали «центр» и его «филиалы».

Г. Зиновьев, Л. Каменев и другие обвиняемые теперь реабилитированы и поэтому доказывать то, что процесс был «дутым» нет необходимости. Однако в 1936 году доверие партии и большинства народа к Сталину, НКВД и советскому суду было ещё очень велико, сомнения возникали у немногих и мало кто решался высказать их даже в кругу самых близких друзей.

Этот «первый открытый процесс» вынес смертный приговор всем шестнадцати обвиняемым и вызвал очередную волну репрессий. В первую очередь арестовывали бывших членов «левых» оппозиций, все газеты были полны статьями о «разоблачении» скрытых троцкистов, большинство из которых и не собирались утаивать свое прошлое.

Второй политический процесс - спектакль начался зимой 1937 года. На этот раз перед Военной коллегией Верховного суда СССР предстали Г.Л. Пятаков, К.Б. Радек, Г.Я. Сокольников, Л.П. Серебряков, Я.А. Лившиц, Н.И. Муралов, Я.Н. Дробнис, М.С. Богуславский и другие - всего семнадцать человек. В большинстве подсудимые были известными деятелями партии, активными участниками революции и Гражданской войны. Почти все в 1924-1928 годах принадлежали к «объединенной» оппозиции, но затем публично объявили о разрыве с Троцким и были восстановлены в партии. Перед арестом осенью 1926 года они занимали, как правило, важные посты в хозяйственном и партийном аппаратах, в органах печати и др. Теперь все они были обвинены в принадлежности к так называемому «параллельному центру», в подготовке террористических актов, в шпионаже, в вынашивании планов расчленения СССР и восстановлении капитализма.

Процесс «параллельного центра», в отличие от первого «открытого процесса», проходил уже с соблюдением некоторых юридических норм, которыми пренебрегли на предыдущем судилище. Так, например, обвиняемым выделили защитников, которые, впрочем, даже и не пытались защищать их от несправедливых и необоснованных обвинений. Убедившись в безотказности «следственной» машины Сталин разрешил пригласить на процесс большое число иностранных корреспондентов и некоторых дипломатов. Но и теперь никаких документальных и вещественных доказательств предъявлено не было, а как только судья А. Вышинский говорил о предъявлении доказательств, открытое заседание прекращалось и начиналось закрытое. Единственным доказательством и теперь являлись показания обвиняемых.

Естественно, возникал вопрос, что побудило обвиняемых, которые, по данным следствия давно уже потеряли стыд и совесть, превратились в убийц и диверсантов и не могли надеяться на снисхождение, «чистосердечно» признаваться в совершенных преступлениях. К тому же все обвиняемые делали оговорку, что их не подвергали пыткам или давлению. Однако, чтобы предупредить появление каких либо сомнений, Вышинский каждому из этих «убийц, вредителей и диверсантов» задал вопрос о мотивах их чистосердечных признаний. Но всё же был очевиден фальшивый характер подобного рода признаний.

Этот процесс, проходивший в Доме Союзов, закончился 30 января 1937 года. Тринадцать человек были приговорены к расстрелу, а Радек, Сокольников и Мартов - к 10 годам заключения, Строилов - к 8 годам. Присутствующие в зале чекисты и представители общественности встретили этот приговор криками одобрения, как и толпа москвичей, собравшихся возле Дома Союзов[16].

Сразу после окончания процесса Радека - Пятакова было намечено провести пленум ЦК ВКП(б). В повестке дня этого пленума состояли два главных вопроса: 1. О Бухарине и Рыкове. 2. О подготовке партийных организаций к выборам в Верховный Совет СССР. Пленум ЦК открылся 25 февраля 1937 года и, по сути, являлся продолжением процесса «параллельного центра». В основном обсуждалось сообщение о «преступной деятельности» Бухарина и Рыкова и о «шпионско-вредительской деятельности» некоего нового «контрреволюционного» центра. Существует легенда, что некоторые члены ЦК защищали Бухарина и Рыкова и возражали против начавшихся массовых репрессий, но этого, конечно, не было. Никто не осуждал политики Сталина и НКВД, все обвиняли Бухарина и Рыкова, требовали привлечения их к ответственности, приводили примеры плохой работы предприятий и учреждений из-за вредительства бывших оппозиционеров.

Второго марта 1938 года открылся последний из крупнейших проходивших в Москве процессов - спектаклей, под названием судебный процесс по делу «антисоветского правотроцкистского блока». Председателем Военной коллегии был всё тот же В.В. Ульрих, а государственным обвинителем - всё тот же А.Я. Вышинский. Считалось, что это самый важный процесс, так как он «разоблачал» наиболее тайный и наиболее многочисленный из всех «антисоветских центров». Кроме Бухарина, на скамье подсудимых сидел А.И. Рыков, многие годы возглавлявший СНК СССР. Так же здесь были недавние народные комиссары СССР: А.П. Розенгольц, М.А. Чернов, Г.Ф. Гринько, В.И. Иванов и Г.Г. Ягода, который всего два года назад был всесильной главой НКВД; крупнейший советский дипломат Н.Н. Крестинский, крупный деятель российского и международного рабочего движения Х.Г. Раковский, руководители Узбекской ССР А. Икрамов и Ф. Ходжаев, секретарь Горького П.П. Крючков, видные врачи Д.Д. Плетнев, И.Н. Казаков и некоторые другие[17].