Сопоставление исторических эта­пов расселения человечества по земной поверхности и функци­онально-адаптивных комплексов признаков, получивших наименова­ние адаптивных типов, позволяет подойти к определению хронологи­ческой древности этих типов и пос­ледовательности их формирования. Со значительной долей определен­ности можно предполагать, что комплекс морфофизиологических приспособлений к тропическому поясу является изначальным, так как он сформировался еще в областях первоначальной прародины. К эпохе среднего палеолита относится сложение комплексов приспо­соблений к умеренному и континен­тальному климату и зоне высоко­горья. Наконец, комплекс арктиче­ских адаптаций сложился, очевид­но, в эпоху верхнего палеолита.

Расселение человечества по зем­ной поверхности имело огромное значение не только для формирова­ния биологии современного челове­ка. В интересующем нас контексте предпосылок появления цивилиза­ции еще более впечатляюще выгля­дят его культурные последствия. Заселение новых районов сталкива­ло древнейших людей с новой, неп­ривычной для них охотничьей до­бычей, стимулировало поиск иных, более совершенных способов охо­ты, расширяло ассортимент съе­добных растений, знакомило с но­выми породами пригодного для орудий каменного материала и за­ставляло изобретать более прогрес­сивные способы его обработки.

Вопрос о времени возникновения локальных различий в культуре до сих пор не решен наукой, вокруг него не затихают острые споры, но уже материальная культура средне­го палеолита предстает перед нами в большом разнообразии форм и дает примеры отдельных своеоб­разных памятников, не находящих сколько-нибудь близких аналогий.

Материальная культура в ходе рас селения человека по земной повер­хности перестала развиваться еди­ным потоком. Внутри ее сформиро­вались отдельные самостоятельные варианты, занимавшие более или менее обширные ареалы, демон­стрировавшие культурную адапта­цию к тем или иным условиям географической среды, развивав­шиеся с большей или меньшей ско­ростью. Отсюда отставание куль­турного развития в изолированных районах, его ускорение в областях интенсивных культурных контактов и т. д. Культурное разнообра­зие человечества в ходе заселения ойкумены стало еще более значи­тельным, чем его биологическое разнообразие.

Все сказанное выше опирается на результаты сотен палеоантропологических и археологических ис­следований. Тому, о чем пойдет речь ниже, а именно определению численности древнейшего челове­чества, посвящены единичные работы, в основе которых лежит в высшей степени фрагментарный материал, не поддающийся одноз­начной интерпретации. Вообще палеодемография в целом делает лишь первые шаги, исследователь­ские подходы не суммированы пол­ностью и базируются часто на зна­чительно различающихся исходных посылках. Состояние фактических данных таково, что наличие значи­тельных лакун в них заранее оче­видно, но заполнены они быть не могут: до сих пор и наиболее древ­ние стоянки первобытных коллек­тивов, и костные остатки древней­ших людей открываются в основ­ном случайно, методика планомер­ного поиска еще очень далека от совершенства.

Численность каждого из ныне живущих видов человекообразных обезьян не превышает нескольких тысяч особей. Из этой цифры и нужно исходить при определении числа индивидуумов в популяциях, выделившихся из животного мира. Палеодемографии австралопитеков посвящено крупное исследование американского палеоантрополога А. Манна, использовавшего весь костный материал, накопленный к 1973 г. Фрагментарные скелеты ав­стралопитеков найдены в сцементи­рованных отложениях пещер. Со­стояние костей таково, что заста­вило ряд исследователей предпола­гать искусственное происхождение их скоплений: это остатки индиви­дуумов, убитых леопардами и при­несенных ими в пещеры. Косвен­ным свидетельством такого предпо­ложения является преобладание неполовозрелых особей, на кото­рых предпочитают охотиться хищ­ники. Коль скоро находящиеся в нашем распоряжении конгломера­ты костей не представляют собой естественных выборок, относящи­еся к ним цифры числа особей имеют лишь ориентировочное зна­чение. Примерное число индивиду­умов, происходящих из пяти основ­ных местонахождений в Южной Африке, колеблется в соответствии с разными критериями подсчета от 121 до 157 особей. Если учесть, что нам известно до сих пор лишь ничтожное число местонахождений из общего их числа, то можно предполагать, что порядок этих цифр более или менее соответству­ет численности современных чело­векообразных обезьян. Таким об­разом, численность человечества началась, надо полагать, с 10 – 20 тыс. особей.[8]

Американский демограф Э. Диви определил численность нижнепале­олитического человечества в 125 тыс. человек. Хронологически эта численность относится – в со­ответствии с датировками процесса антропогенеза, имевшими хожде­ние в ту пору, – к 1 млн. лет от современности; речь идет лишь о территории Африки, которая толь­ко и была заселена первобытными людьми в соответствии со взгляда­ми автора, разделявшего гипотезу африканской прародины человече­ства; плотность населения бы­ла при этом 1 человек на 23 – 24 кв. км. Этот расчет выглядит завышенным, но его можно принять для более поздней ста­дии нижнепалеолитической эпохи, представленной ашельскими памят­никами и следующей группой иско­паемых гоминид – питекантропами.

Существует палеодемографическая работа немецкого палеоантрополога Ф. Вайденрайха, опирающа­яся на итоги изучения человече­ских скелетов из известного место­нахождения Чжоукоудянь, близ Пекина, но она содержит данные лишь об индивидуальном и группо­вом возрасте. Диви приводит для неандертальцев цифру численности в 1 млн. человек и относит ее к 300 тыс. лет от современности; плотность населения в пределах Африки и Евразии была при этом, по его мнению, равна 1 человеку на 8 кв. км. Эти оценки выглядят правдоподобными, хотя, строго го­воря, их нельзя ни доказать сколь­ко-нибудь определенным образом, ни таким же образом опровергнуть.

В связи с заселением Америки и Австралии человеком в верхнем па­леолите ойкумена значительно рас­ширилась. Э. Диви предполагает, что плотность населения составля­ла 1 человек на 2,5 кв. км (25 – 10 тыс. лет от современности), а численность его постепенно увели­чивалась и была равна соответ­ственно примерно 3,3 и 5,3 млн. человек. Если экстраполировать цифры, полученные для населения Сибири к приходу туда русских, то мы получим более скромную чис­ленность для исторического момен­та перехода к производящему хо­зяйству – 2,5 млн. человек. Эта цифра представляется предельной. Такой демографический потенциал, видимо, был уже достаточен, что­бы обеспечить формирование циви­лизации в узком смысле слова: концентрацию хозяйственной де­ятельности в определенных, ло­кально четко ограниченных рай­онах, возникновение поселений го­родского типа, отделение ремесла от земледелия, накопление инфор­мации и т. д.

3.1. Расселение древних людей на территории бывшего СССР.

Расселение древнего человечества по Земле не могло быть постоянным и равномерным. Расселение становилось возможным при изменении климатических условий на более мягкие, вслед за таянием ледников, вслед за миграциями животных, вслед за распространением растительного мира.