В начале июля 1918 г. уральский военный комиссар Исай Голощекин («Филипп») выехал в Москву для решения вопроса о дальнейшей судьбе царской семьи. Расстрел всей семьи был санкционирован СНК и ВЦИК. В соответствии с этим решением Уралсовет на своем заседании 12 июля принял постановление о казни, а также о способах уничтожения трупов и 16 июля передал сообщение об этом по прямому проводу в Петроград – Зиновьеву. По окончании разговора с Екатеринбургом Зиновьев отправил в Москву телеграмму: «Москва, Кремль, Свердлову. Копия – Ленину. Из Екатеринбурга по прямому проводу передают следующее: «Сообщите в Москву, что условленного с Филиппом суда по военным обстоятельствам ждать не можем. Если Ваше мнение противоположно, сейчас же, вне всякой очереди сообщите в Екатеринбург. Зиновьев».[11]

Телеграмма была получена в Москве 16 июля в 21 час 22 минуты. Фраза «условленный с Филиппом суд» – это в зашифрованном виде решение о казни Романовых, о котором условился Голощекин во время своего пребывания в столице. Однако, Уралсовет просил еще раз письменно подтвердить это ранее принятое решение, ссылаясь на «военные обстоятельства», т. к. ожидалось падение Екатеринбурга под ударами Чехословацкого корпуса и белой Сибирской армии.

Ответная телеграмма в Екатеринбург из Москвы от СНК и ВЦИК, т. е. От Ленина и Свердлова с утверждением этого решения была немедленно отправлена.

Л. Троцкий в дневнике от 9 апреля 1935 г., находясь во Франции, привел запись своего разговора с Я. Свердловым. Когда Троцкий узнал (он был в отъезде), что царская семья расстреляна, он спросил у Свердлова:

«А кто решил?» «Мы здесь решили, - ответил ему Свердлов. Ильич считал, что нельзя оставлять им живого знамени, особенно в нынешних трудных условиях». Далее Троцкий пишет: «Некоторые думают, что Уральский исполком, отрезанный от Москвы, действовал самостоятельно. Это неверно. Постановление было вынесено в Москве».[12]

А можно ли было вывезти семью Романовых из Екатеринбурга для того, чтобы предать ее суду, как об этом было объявлено ранее? Очевидно, да. Город пал спустя 8 дней после казни семьи – срок для эвакуации достаточный. Ведь самим членам президиума Уралсовета и исполнителям этой страшной акции удалось благополучно выбраться из города и добраться до расположения частей Красной Армии.

Глава 11. Убийство царской семьи.

Итак, в этот роковой день 16 июля 1918 г. Романовы и обслуга легли спать, как обычно, в 22 часа 30 минут. В 23 часа 30 минут в особняк явилось двое особоуполномоченных от Уралсовета. Они вручили решение исполкома командиру отряда охраны Ермакову и коменданту дома Юровскому и предложили немедленно приступить к исполнению приговора.

Разбуженным членами семьи и персоналу объявляют, что в связи с наступлением белых войск особняк может оказаться под обстрелом, и поэтому в целях безопасности нужно перейти в подвальное помещение. Семеро членов – Николай Александрович, Александра Федоровна, дочери Ольга, Татьяна, Мария и Анастасия и сын Алексей, трое добровольно оставшихся слуг и врач спускаются со второго этажа дома и переходят в угловую полуподвальную комнату. После этого, как все вошли и закрыли дверь, Юровский выступил вперед, вынул из кармана лист бумаги и сказал: «Внимание! Оглашается решение Уралсовета…» И как только прозвучали последние слова, раздались выстрелы. Стреляли: член коллегии Уральского ЦК – М. А. Медведев, комендант дома Л. М. Юровский, его помощник Г. А. Никулин, командир охраны П. З. Ермаков и другие рядовые солдаты охраны – мадьяры.

В час ночи 17 июля все было кончено. Через 8 дней после убийства Екатеринбург пал под натиском белых, и группа офицеров ворвалась в дом Ипатьева. Во дворе обнаружили голодного спаниеля цесаревича, Джоя, блуждавшего в поисках хозяина. Дом был пуст, но его вид был зловещим. Все помещения были сильно замусорены, а печи в комнатах забиты золой от сожженных вещей. В комнате дочерей была пустота. Пустая коробка от конфет, шерстяной плед на окне. Походные кровати великих княжен нашли в комнатах охраны. И никаких ювелирных вещей, никакой одежды в доме. Это «постаралась» охрана. По комнатам и на помойке, где жила охрана, валялось самое драгоценное для семьи – иконы. Остались и книги. И еще было множество пузырьков с лекарствами. В столовой нашли чехол со спинки кровати одной княжен. Чехол был с кровавом следом обтертых рук.

На помойке нашли георгиевскую ленточку, которую царь до последних дней носил на шинели. К этому времени в Ипатьевский дом уже пришел старый царский слуга Чемодуров, освобожденный из тюрьмы. Когда среди разбросанных по дому святых икон Чемодуров увидел образ Федоровской Божьей Матери, старый слуга побледнел. Он знал, что с этой иконой госпожа его живой никогда не рассталась бы.

Только в одной комнате дома был наведен порядок. Все было вымыто, вычищено. Это была небольшая комната, размером 30-35 кв. м., оклеенная обоями в клеточку, темная; ее единственное окно упиралось в косогор, и тень высокого забора лежала на полу. На окне была установлена тяжелая решетка. Одна из стен – перегородка была усеяна следами от пуль. Стало ясно: здесь расстреливали.

Вдоль карнизов на полу – следы от замытой крови. На других стенах комнаты было также множество следов от пуль, следы шли веером по стенам: видимо, люди, которых расстреливали, метались по комнате.

На полу - вмятины от штыковых ударов (здесь, очевидно, докалывали) и два пулевых отверстия (стреляли в лежащего).

К тому времени уже раскопали сад у дома, обследовали пруд, разрыли братские могилы на кладбище, но никаких следов царской семьи не смогли найти. Они исчезли.

Верховным правителем России – адмиралом А. В. Колчаком для расследования дела царской семьи был назначен следователь по особо важным делам – Николай Алексеевич Соколов. Он повел следствие страстно и фанатично. Уже был расстрелян Колчак, вернулась Советская власть на Урал и в Сибирь, а Соколов продолжал свою работу. С материалами следствия он проделал опасный путь через всю Сибирь на Дальний Восток, затем в Америку. В эмиграции в Париже он продолжал брать показания у уцелевших свидетелей. Он умер от разрыва сердца в 1924 г., продолжая свое высокопрофессиональное расследование. Именно благодаря кропотливому расследованию Н. А. Соколова стали известны страшные подробности расстрела и захоронения царской семьи. Возвратимся к событиям ночи 17 июля 1918 г.

Юровский выстроил арестованных в два ряда, в первом – вся царская семья, во втором – их слуги. Императрица и наследник сидели на стульях. Правофланговым в первом ряду стоял царь. В затылок ему стоял один из слуг. Перед царем, лицом к лицу стоял Юровский, держа правую руку в кармане брюк, а в левой держал небольшой листок, потом он зачитал приговор…

Не успел он дочитать последние слова, как царь громко переспросил его: «Как, я не понял?» Юровский прочитал вторично, при последнем слове он моментально выхватил из кармана револьвер и выстрелил в упор в царя. Царь упал навзничь. Царица и дочь Ольга попытались осенить себя крестным знаменем, но не успели.