Друзья детства расстались, наконец, в 1841 году. Иннокентий переведен был в Вологодскую епархию, а Иеремия, по обычаю, занял его место: назначен был викарием Киевской митрополии, с возведением в сан епископа Чигиринского. Разлука была тяжелая, но неизбежная. Оба они вступили уже в такой возраст, когда благодаря продолжительному жизненному опыту, менее могли нуждаться в нравственной взаимной поддержке и во взаимных наставлениях и назиданиях. Не надолго после остался в Киеве и Иеремия. Через два года он получил новое назначение: возведен в звание епископа Кавказского и Черноморского.

На пути к Ставрополю еще раз произошла встреча Иеремии со своим другом детства Иннокентием. Встреча произошла в Харькове. Иннокентий радовался духовною радостью за своего друга Иеремию. Заветная, задушевная мечта Иннокентия дать деятельности Иеремии направление, соответствующее его духовным дарования и силам, осуществилась. В ревности и способностях своего друга к труду для славы Божьей он никогда не сомневался; не сомневался и в благих результатах этого труда и, как показали последствия архипастыре кой деятельности первого Кавказского епископа, не ошибся в своих ожиданиях и надеждах относительно его.(Васильев, 613)

Чтобы не дать угаснуть Православию на Кавказе, надо было заменить существовавшее духовенство более образованным. Из опыта прошлых лет было видно, что приглашение духовенства из других епархий не давало ожидаемого результата. Нужны были местные силы, которыми могла бы свободно располагать епархиальная власть и давать им надлежащее направление, а через них и всей церковной жизни Северного Кавказа. Чтобы вызвать в духовенстве потребность к образованию, уничтожить в жизни его все препятствия к получению образования и создать из него способных и достойных служителей Слова Божья среди разнородного населения Северного Кавказа, нужно было открыть свою семинарию, и Преосвященный Иеремия с первых же дней вступления в управление Епархией пришел к мысли, что без семинарии невозможно правильное осуществление всех задач церковноепархиальной жизни, что пока не будет в Епархии своей Семинарии, епархиальная власть не может считать себя полным хозяином своего дела и действовать вполне самостоятельно. Мысль эта сделалалсь господствующей архипастырской деятельности Преосвященного Иеремии, всецело заняла его внимание, не давала ему покоя и нравственного удовлетворения, пока не была осуществлена на деле. "Основание Духовной Семинарии, говорил епископ Иеремия, я считаю не менее важным делом для Церкви, как и покорение Кавказа для государства".6 Вопрос об открытии Семинарии на Северном Кавказе возбужден был Преосвященным Иеремией вскоре по прибытии его в епархию.

Глава III. Быт ставропольцев в XIXв.

III-I. Жилища.

Основным типом крестьянского жилища на Ставрополье во второй половине XIX века были саманные хаты. Переселенцы, не успевшие еще отстроиться, жили в землянках. Бедным семьям в них приходилось жить довольно долго, пока собирались средства для постройки более основательного жилища. Землянку вырывали целиком в земле, крышу тоже делали земляную на досках, при этом она немного выступала над землёй. Вниз выкапывали ступеньки, стены внутри обмазывали глиной и белили. В землянках, как и в хатах, устанавливали русскую печь. В землянках крестьянe жили так же, как на «кочёвках» в степи. Первые переселенцы на Став­рополье по приезде на новое, необжитое ещё место, устраивали для жилья также «балаганы» — делали в земле углубление, прикрывали его бурьяном, а затем сеном.

С конца XVIII до середины XIX веков переселенцы на Ставрополье строили свои дома из дерева. Это объяснялось не только наличием тогда строи­тельного материала, но и тем, что колонисты из центральных губерний страны принесли навыки деревянного строительства и не сразу привыкли к «привычному для них саманному. Однако в 60-е годы большинство до­лов в сёлах построены были уже из самана, и только дома старожилов оставались деревянными. С начала XX века в крестьянском строительстве стали шире, чем во второй половине XIX века, применяться деревянные тоски, которые крестьяне приобретали на железнодорожных станциях.

В 70-е гг. XIX в. в Ставропольской губернии соотношение строительного материала, использовавшегося крестьянами при строительстве домов, было следующее. Домов, построенных из камня или обожжённого кирпича, в сёлах было 0,23 проц., деревянных домов — 19,14 проц., саманных — 80,63 проц.1 Дома крестьян, построенные на хуторах, были из такого же строительного материала, как и в сёлах.

Саманный кирпич — этот основной строительный материал на Ставрополье — изготавливали из глины, смешанной с резаной соломой и навозом. Для постройки средней крестьянской хаты требовалось две тысячи кирпи­чей. Яму для фундамента рыли неглубокую — «в две лопаты», её обкладывали «диким» камнем. Камень для строительства в изобилии имелся на Ставрополье около большинства сёл. Порог в доме делали бревенчатый, а пол — земляной, крестьяне называли его «земью».2 «3емь» крестьяне обмазывали жёлтой глиной, подмазывали её каждую субботу и посыпали жёлтым песочком.

Крыша крестьянских домов во второй половине XIX — начале XX вв. была двух-, реже — четырёхскатная, установленная на стропилах, крытая камышом или соломой. С 70-х годов XIX в. начинают повсеместно появляться черепичные крыши.

Отапливали дома в конце XIX — начале XX веков — в отличие от более раннего периода, когда ещё в изобилии имелись дрова, — соломой, сухим бурьяном, кизяком, «объедьями» (несъеденным кормом). Это топливо быстро прогорало, поэтому на зиму его запасали очень много. Трубы в домах делали из досок, камыша или хвороста и обмазывали глиной. В противопожарных целях местные власти отдавали распоряжения заменять такие тру­бы каменными, однако это редко выполнялось. Двери в крестьянских до­мах были деревянные, изготавливавшиеся из покупных досок.

В каждой комнате или, как говорили крестьяне, «половине» дома делалось по два окна на улицу и по два-три окна во двор. Окна в чистой комнате делались нередко больших размеров, чем в жилой, поэтому её иногда называли «светлицей». Окна закрывались деревянными ставнями, большей час­тью неокрашенными, украшались наличниками с незатейливой резьбой.3 Дома крестьяне обязательно белили и внутри, и снаружи белой глиной, цоколь белили серой или жёлтой глиной. Для ставропольских сёл было характерно то, что белились не только саманные дома и турлучные постройки, но и деревянные дома, дома из камня и обожжённого кирпича.

Жилища (типа хаты) у ставропольских крестьян были, как правило, двух- или трёхкамерные. В плане они представляли собой вытянутые пря­моугольники, стоящие длинной стороной, реже фасадом, к улице. На Став­рополье получили распространение два основных вида планировки кресть­янской хаты. В первом случае жилище состояло из одной комнаты и сеней, реже — из двух смежных комнат и сеней. Во втором случае хата-«связь» состояла из двух комнат, разделённых сенцами. В начале XX века некото­рые богатые крестьяне стали строить квадратные в плане — «круглые», как их называли, дома. Планировку таких домов, как и название, ставро­польские крестьяне заимствовали у зажиточного казачества Кубани и Дона. Сени в крестьянских домах делались большими, особенно если жилище имело всего одну комнату, иногда — больше самой комнаты. Напротив вход­ной двери (если в сенях не было второй двери, ведущей на улицу) находил­ся чулан, сделанный из сосновых досок. Потолка в сенях не было, там находился лаз на чердак с приставленной к нему лестницей. В начале XX века к домам иногда стали пристраивать открытую веранду — «коридор».